Генерал Гарт сидел и слушал как человек, у которого раскрылись глаза на казалось бы такой знакомый предмет, как тактика военных действий. Когда Джон закончил, он засыпал его вопросами, которые следовали один за другим, как пули в новом пулемете. И, наконец:
— Сколько вам потребуется времени, чтобы обучить такой партизанской тактике отряд?
* * *
Через три месяца Джон и Хард уже вели дюжину бойцов в первый в истории Лиффа настоящий партизанский рейд. Объектом их нападения был небольшой отряд охраны недалеко от деревни Пенчдарг.
— Помните, — предостерегал Джон бойцов, — самое важное — скорость и внезапность. Не давать им времени понять, что происходит на самом деле. Атака — отход — новая атака. Их вдвое больше, чем нас, и если мы дадим им опомниться, то крепко получим.
В действительности ситуация была не такой уж драматичной. Начать хотя бы с того, что на вооружении партизаны уже были динамитные гранаты и четыре пулемета. Если бы даже гарнизон насчитывал до роты, партизаны и в таком случае имели серьезное превосходство в огневой мощи. Но вся операция являлась скорее практическим занятием, чем боевым рейдом, и Джону хотелось лишний раз не допустить появления среди бойцов настроения шапкозакидательства.
Под покровом темноты отряд из четырнадцати бойцов подкрался на расстояние в несколько ярдов до казармы, где размещался гарнизон. Маршрут, по которому ходил патрульный, находился на расстоянии всего лишь вытянутой руки. И действительно, прошло совсем немного времени, как одиночный патрульный, расстроенный необходимостью нести среди ночи караульную службу вместо того, чтобы предаваться сладким сновидениям в казарме, и ни в коей мере не подозревавший о наличии опасности, продефилировал мимо сидящих в засаде, ни фланирующей походкой, которую едва ли можно было назвать строевым шагом, ни выправкой не выдавая своей принадлежности к вооруженным силам. Молчаливая тень, внезапно возникшая за спиной незадачливого воина, легким ударом уложила его на землю.
Джон тихо подал условный сигнал, напоминающий причмокивание; шесть партизан темной волной двинулись в направлении казармы и растворились в темноте. Через пятнадцать секунд Джон подал тот же сигнал, и вперед двинулась вторая волна; в низкорослых кустарниках остались только Джон с Хардом.
Джон приглушенным шепотом отсчитывал время, а Хард изо всех сил сдерживал свое шумное дыхание. За исключением шепота, больше ничто не нарушало прохладную тишину лиффанской ночи. Всю промышлявшую по ночам живность планеты Мать создала беззвучной, поэтому тишина заполнила все вокруг, как плотная мягкая материя, которой забивают щели, чтобы не дать выйти наружу теплу морозной терранской ночью. Прошептав «семьдесят пять», Джон Харлен вдруг издал такой пронзительный крик, какой обычно издают юные барышни при случайной встрече с мышонком.
