Трактирщица вернулась, продолжая держать в руках Николь, и сказала:
– Надеюсь, что у вас будет хороший обед; только что пришел браконьер; стражник сеньора не замедлит…
С этими словами она взяла стул. И вот она садится и принимается за рассказ.
Трактирщица. Слуг надо бояться: у хозяев нет худших врагов.
Жак. Сударыня, вы не знаете, что говорите; есть хорошие слуги и есть плохие; и, может быть, хороших слуг больше, чем хороших хозяев.
Хозяин. Жак, ты несдержан и допускаешь точно такую же нескромность, как та, которая тебя возмутила.
Жак. Но ведь хозяева…
Хозяин. Но ведь слуги…
Ну-с, читатель, почему бы мне не затеять сильнейшей ссоры между этими тремя лицами? Почему бы Жаку не взять хозяйку за плечи и не вышвырнуть ее из комнаты? Почему бы хозяйке не взять Жака за плечи и не выставить его вон? И почему бы мне не сделать так, чтоб вы не услыхали ни истории хозяйки, ни истории любовных похождений Жака? Но успокойтесь, этого не случится. И потому трактирщица продолжала:
– Надо признать, что если есть немало злых мужчин, то есть также много злых женщин.
Жак. И незачем далеко ходить, чтоб их найти.
Трактирщица. Как вы смеете вмешиваться! Я – женщина и могу говорить о женщинах, что желаю; мне не нужно вашего одобрения.
Жак. Мое одобрение не хуже всякого другого.
Трактирщица. У вас, сударь, есть слуга, который корчит из себя умника и не оказывает вам должного почтения. У меня тоже есть слуги, и пусть бы кто-нибудь из них только посмел…
Хозяин. Жак, замолчите и не мешайте хозяйке рассказывать.
Трактирщица, ободренная этими словами, встает, накидывается на Жака, подбоченивается, забывает, что держит на руках Николь, роняет ее, и вот Николь, ушибленная и барахтающаяся в пеленках, лает на полу во всю мочь, а трактирщица присоединяет свои крики к лаю Николь, Жак присоединяет свои взрывы хохота к лаю Николь и к крикам трактирщицы, а Хозяин Жака открывает табакерку, берет понюшку и не может удержаться от смеха. На постоялом дворе полный переполох.
– Нанон, Нанон, скорей, скорей, принесите бутылку с водкой!.. Бедная Николь умерла… Распеленайте ее… Какая вы неловкая!
– Лучше не умею.
– Как она визжит! Оставьте меня, пустите… Она умерла… Смейся, балбес! Есть действительно чему смеяться!.. Моя бедная Николь умерла!
– Нет, сударыня, нет. Она поправится; вот уже шевелится…
Нанон пришлось тереть водкой нос собаки и вливать ей в пасть этот напиток; хозяйка стенала и распекала наглых лакеев, а служанка говорила:
