Как только их разлучили, они почувствовали неодолимую потребность видеть друг друга и оба впали в мрачную меланхолию. Мой капитан выхлопотал себе полугодичный отпуск, чтобы нюхнуть воздуха родины; но в двух милях от гарнизона он продал свою лошадь, нарядился крестьянином и отправился пешком в крепость, где комендантом был его друг. Видимо, они уже раньше сговорились насчет этой затеи. Он приходит… Вот проклятая скотина! Ступай куда хочешь! Опять, что ли, нашлась поблизости виселица, которую тебе желательно навестить?.. Смейтесь, смейтесь, сударь; это действительно очень забавно… Так вот, он приходит; но свыше было предначертано, что, какие бы меры предосторожности приятели наши ни принимали, чтобы скрыть радость своей встречи и соблюсти все же внешние формы почтения, какие крестьянину подобает оказывать коменданту, солдаты и несколько офицеров, которые случайно оказались при этом свидании, будучи в курсе их отношений, что-то заподозрили и поспешили предупредить плац-майора.
Плац-майор, человек осторожный, улыбнулся при этом сообщении, но тем не менее отнесся к нему с должным вниманием. Он окружил коменданта шпионами. Их первое донесение гласило, что комендант редко выходит из дому, а крестьянин вовсе не выходит. Было совершенно невероятно, чтобы эти два человека жили неделю вместе и не поддались своей странной мании; это могло случиться.
Видите, читатель, как я предупредителен? От меня одною зависело стегнуть лошадей, тащивших задрапированную черным колымагу, у ближайшего жилища собрать Жака, его Хозяина, стражников откупного ведомства или верховых объездной команды вместе с прочей процессией, прервать историю капитана и изводить вас сколько захочется; но для этого пришлось бы солгать, а я не признаю лжи, разве только когда она полезна или вынужденна. Между тем остается фактом, что ни Жак, ни его Хозяин не встретили больше задрапированной колымаги и что Жак, по-прежнему беспокоясь о странных повадках своей лошади, продолжал рассказ:
– Однажды шпионы донесли майору, что комендант и крестьянин сильно между собой повздорили, что затем они вышли вместе, причем крестьянин шел первым, а комендант с видимым сожалением следовал за ним, и что оба они зашли к местному банкиру, где до сих пор еще находятся.
Впоследствии выяснилось, что, не надеясь больше увидеться, они решили драться до смертельного исхода и что в самый разгар этой неслыханно жестокой затеи верный долгу нежнейшей дружбы капитан, который был богат, потребовал, чтоб приятель принял у него вексель на двадцать четыре тысячи ливров: этот вексель должен был обеспечить ему жизнь за границей в случае смерти капитана. Капитан не соглашался драться без этого условия; приятель же отвечал на это предложение: «Неужели, друг мой, ты думаешь, что, убив тебя, я смогу еще жить?»… Надеюсь, Хозяин, вы не заставите меня закончить наше путешествие на этой вздорной скотине?..
