«А ты, кум, скажи, разве мы не вступали в связи, не нравившиеся нашим родителям?»
«Да я больше кричу, чем в самом деле сержусь. Поступай так же».
«Но Жак ночевал дома, по крайней мере, нынче; я в этом уверен».
«Ну что ж, если не нынче, так вчера. Но так или иначе, а ты не сердишься на своего малого?»
«Нет».
«И после моего ухода не накажешь его?»
«Ни в коем случае».
«Даешь слово?»
«Даю».
«Честное слово?»
«Честное слово».
«Все улажено, иду домой…»
Когда крестный был уже на пороге, отец, ласково ударив его по плечу, сказал:
«Черт, друг мой, тут кроется какая-то загвоздка; наши парни – прехитрые бестии, и я боюсь, что здесь сегодня попахивает какой-то каверзой; но со временем все выйдет наружу. Прощай, кум».
Хозяин. Чем же кончилось приключение твоего друга, Чертова сына, с Жюстиной?
Жак. Как должно было. Он рассердился, а она – еще больше; она заплакала, он разнежился; она поклялась, что я лучший из друзей; я поклялся, что она честнейшая девушка в деревне. Он нам поверил, попросил прощения, полюбил нас и стал уважать больше прежнего. Таковы начало, середина и конец потери мною невинности. Теперь, сударь, скажите мне, пожалуйста, какую мораль вы выводите из этой непристойной истории?
Хозяин. Надо лучше знать женщин.
Жак. А вы нуждались в таком поучении?
Хозяин. Надо лучше знать друзей.
Жак. Неужели вы думаете, что среди них найдется хотя бы один, который откажется от вашей жены или дочери, если она захочет завлечь его в свои сети?
Хозяин. Надо лучше знать родителей и детей.
Жак. Ах, сударь, и те и другие во все времена попеременно обманывали и будут обманывать друг друга.
Хозяин. Ты высказал вечные истины, но их не мешает повторять почаще. Каков бы ни был следующий рассказ, который ты мне обещал, будь уверен, что только дурак не найдет в нем ничего поучительного. А теперь продолжай.
Читатель, меня грызет совесть: я приписал Жаку или его Хозяину несколько рассуждений, по праву принадлежащих тебе; если так, то возьми их обратно: наши путешественники не обидятся. Мне показалось, что тебе не понравилось имя Черт. Хотел бы я знать, почему? Это подлинное имя моего тележника; записи о крещении, записи о смерти, брачные договоры подписаны: «Черт». Чертовы потомки, которые теперь держат лавку, зовутся Черти. Когда их маленькие дети проходят по улице, люди говорят: «Вот Чертовы дети». Произнося имя Буль, вы вспоминаете величайшего мебельного мастера, который когда-либо существовал. В округе, где жил Черт, никто не скажет «черт», чтобы не вспомнить при этом знаменитейшего из известных тележников. Черт, имя коего мы читаем во всех требниках начала столетия, приходился ему родственником. Если кто-либо из Чертовых потомков прославится каким-нибудь великим деянием, собственное имя Черт будет звучать для вас не менее внушительно, чем Цезарь или Конде
