Фра Габриэле вернулся за кафедру и, развернув журнал, принялся вызывать то одного, то другого ученика, приказывая им написать то или иное слово. Ардильо Джеппи сделал две ошибки, за что получил десять ударов линейкой по ладони. Джелиндо Мартини был посажен на ослиную скамью с бумажными длинными ушами на голове. Класс громыхал от смеха. Я тоже смеялась. Сцены, увиденные мною, по нашим деревенским понятиям, не содержали ничего жестокого или унизительного…
Я снова посмотрела в окно. Серые стены заслонили все зеленое цветение мая. Лишь неприхотливые ветви плюща прижились на холодном камне, и ярко-синее итальянское небо оживляло его своей весенней улыбкой. Лужи еще не высохли после вчерашнего дождя, и в каждой из них отражалось солнце. Я улыбнулась, радуясь этой частичке живой природы, проникшей сквозь глухие стены монастыря.
Снова посмотрев на доску и убедившись, что совсем ничего не понимаю, я не сдержала зевка…
– Сюзанна Риджи, – вдруг сказал фра Габриэле, – встань. Я послушно поднялась, испуганная, что меня тоже позовут к доске.
– Сюзанна Риджи, ты видишь ту палку?
Я посмотрела на длинную деревянную линейку, стоявшую в углу.
– Да, падре.
– Я делаю тебе последнее предупреждение. Если ты будешь вести себя подобным образом, я накажу тебя именно этой палкой. Ты поняла меня?
– Да, – прошептала я.
– Тогда садись и слушай.
Я не успела сесть – за дверью задребезжал звонок. Дети мгновенно вскочили. Бросив книги и доски, они бежали к дверям, распахнули их, и вскоре монастырский двор наполнился их криками и веселым смехом. Обо мне все забыли. Фра Габриэле, сложив руки на груди, тоже вышел из класса.
Я всхлипнула. Трудно описать ту неприязнь, которую я испытала к школе и фра Габриэле. Он казался мне мерзким, отвратительным костлявым чудовищем, которое хотело иметь надо мной власть. Как было хорошо дома! Я не хочу, не хочу учиться в такой школе!
Рука Луиджи ласково погладила меня по голове.
– Не плачь, малышка, – сказал он, вытирая слезы. Ты недолго здесь будешь. Как только научишься читать, сразу же перестанешь сюда ходить.
– Правда? – спросила я, пытаясь понять, то ли он просто жалеет меня, то ли действительно так думает.
– Конечно, правда, Ритта. Ты же девочка, тебе не нужно много знать.
– А ты?
Он пожал плечами.
– А мне тоже эта школа надоела. Брошу ее как-нибудь и уеду во Флоренцию.
Я вздохнула. Слезы высохли у меня на щеках. Я схватила руку Луиджи и крепко сжала.
– Ты мне будешь помогать, хорошо? Он тряхнул иссиня-черными кудрями.
