Все так же не раскрывая глаз вампиресса покорно пошла, деревянно переставляя ноги… Когда Ингви вернулся к столу (прочтя предварительно несколько укрепляющих нервы заклинаний), зомби уже почти не шевелился, а граф, с подручными внимательно изучал отрубленную голову.
Ингви передернуло. Он буркнул: «Если бы знал, не ужинал бы» — но все же заставил себя приблизиться к столу. Сразу бросилось в глаза отсутствие крови, только мерзкая полужидкая субстанция, крупными каплями сочилась из раны.
— Ага! — вновь раздался радостный голос цирюльника, — вот оно! Вот эти, позвольте заметить, желтые ниточки — у живого нормального человека ничего похожего нету! Нету!
— М-да… Ты уверен?
— Точно, ваша светлость, не сомневайтесь… Уж мне ли не знать — ведь не первую голову снимаю…
— Смотрите, смотрите, — подхватил колдун Лопсиль, — действительно, рана на затылке зашита! Наверное, в этом месте и есть главный секрет неупокоенного…
— И то верно, мастер Лопсиль, — согласился веселый палач, — человек с такой раной не мог выжить, сколько ее, позвольте заметить, не зашивай. А мертвяку рану зашивать просто так никто не стал бы — стало быть, в ней весь секрет и находится… Прикажете вскрыть, ваша светлость?
— Давай…
Один из солдат торопливо отбежал в угол — оттуда послышались приглушенные звуки его страданий. Остальные латники сдерживались, но лица у них побледнели. В сторону стола они старались не глядеть.
Ингви, с трудом сохраняя спокойствие, еще раз осмотрел покойника. Вроде ничего такого особенного… Мужчина, немолодой, выше среднего роста… Что-то крутилось в голове — что-то такое, что должно было иметь значение… Но демон никак не мог сообразить — что же это все время ускользает от его внимания. Очень хотелось спать, да и к тому же давал себя знать побочный эффект наложенных им на себя успокаивающих чар…
— Не желаете ли взглянуть, мастер Воробей? — спокойным тоном позвал его граф.
— Желаю, — согласился Ингви.
Из затылка неупокоенного палач и колдун, вскрыв шов, извлекли шар размером с кулак ребенка. Шар был твердым и матово поблескивал из-под покрывавшей его слизи. Когда его вытащили из отрубленной головы — за ним потянулись несколько желтоватых слизких отростков, которые, впрочем, легко обрывались.
— Как ботва на картошке, — заметил неугомонный палач.
— М-да, — буркнул Гезнур, — знать бы, кто и когда эту картошечку посадил…
— Кто — не скажу, а вот «когда»… Похоже недавно, швы и рана вроде свежие…
— «Вроде», — передразнил палача гримасничающий колдун, — здесь задействованы мощные чары! Судя по тому, что труп не испорчен тлением, ты, мастер, еще можешь сказать, что он и убит был на днях! Чары не дают ему гнить!
