— Тебе нужно, Джулия, — упрямо повторил Антон, снова поднося ложку к ее рту, но она слегка отвернула голову. — Тебя совсем не так сильно тошнит, чтобы ты не могла ничего есть.
— Мне больно глотать! — снова начала жаловаться она.
— Упрямая девочка. — Антон встал, уступив место Генри. — Лучше бы вы заставили ее поесть. Строггорн сказал, что это необходимо, будет стимулировать работу приживленных органов. Если кормить все время искусственно, они никогда не начнут нормально работать.
Генри забрал у него чашку с бульоном и, набрав его в ложку, поднес ко рту Джулии. Кормление все равно никак не мешало их мысленному разговору.
— Ну, расскажи, как себя чувствуешь? — спросил он.
— Не знаю. Меня подключили к этой Машине и не говорят, когда отключат. Я уже замучилась здесь лежать. Так ничего вроде не болит, ноги двигаются. Я сначала очень перепугалась, что ничего не чувствую, а потом мне объяснили, что это из-за обезболивания. Пап, только я не помню, как угодила в такую аварию? — Джулия вопросительно смотрела на него. — Что это за клиника?
— Это самая лучшая клиника. — Генри снова просунул ложку ей в рот (она недовольно поморщилась) и решил вообще ничего не говорить про аварию.
Строггорн посмотрел на них и ушел в гостиную, чтобы не мешать. Его очень удивило, до какой степени Генри взял себя в руки. При вопросе об аварии в его голове не отразились совершенно никакие эмоции и, если бы у девочки был опыт, Джулия сразу бы поняла ложь: такая информация у эспера не могла не вызвать прорыва эмоций. Через полчаса Генри задумчиво вышел.
— Успокоился немного? — спросил Строггорн.
— Да. — Генри улыбнулся и сразу снова стал серьезным. — Советник, только честно скажите, какие могут быть последствия?
— Физически — вы видели. Конечно, у нее сейчас все болит и, если снять обезболивание, ей было бы очень плохо, но через две недели она будет в большой степени здоровой, а через два месяца эти генетически нейтральные органы уже трансформируются и станут для нее родными. Психически — могут быть проблемы.
— Но сейчас она вполне в норме. Я ожидал подавленности, отрешенности, что она вообще может не узнать меня…
— Потому что вы не знаете, что за препараты мы используем. Даже тяжело больной человек выглядит вполне здоровым. Но если вовремя не сделать обезболивание, тут же начинается реакция, и человек быстро понимает это.
— Это что, как наркотики?
— Нет, но все препараты, действующие на мозг, в чем-то похожи. Здесь реакция происходит не из-за возникновения зависимости от препарата, а, наоборот, из-за активизации патологии мозга.
