Первый Воин шагнул к провинившейся, и другие три служанки тут же отпрянули назад. Одинокая поникшая фигурка даже не шелохнулась. Старик сорвал маску с юного лица, а потом потянулся к поясу, чтобы отстегнуть подвешенный к ремню белый жезл. Бурые сухие персты судорожно стиснули серебряную рукоять. Резкий повелительный взмах — и девушка упала на колени, неловко и медленно, как будто у нее не гнулись суставы. Голова поникла, словно увядший бутон. Зеленый наконечник жезла вдавился в ямку под затылком.
Бледное лицо вдруг перекосила гримаса, рот безобразно распялился, и вопль невыносимого страдания распорол воздух. Никогда еще Блейду не доводилось слышать подобного. Какая боль, какая пытка может исторгнуть такой крик? Тело девушки сотрясалось, как в ознобе, а вопль, леденивший душу, ширился и рос, пока хватало воздуха в легких. Но вот глаза несчастной выпучились, полезли из орбит, и она повалилась на пол ничком, сотрясаемая дрожью. Еще минуту мучитель не отрывал жезла от тонкой шеи. Теперь лихорадочная тряска перешла в медленные конвульсии; несчастная извивалась, как дождевой червь, которого рассекли пополам. Наконец последнее содрогание угасло, и Первый Воин отпрянул в сторону.
Помедлив немного, он с брезгливой гримасой поддел носком сапога распростертое на полу тело, и оно перекатилось на спину, обмякшее и безвольное, как тряпичная кукла. Брезгливость на лице старика перешла в нескрываемое отвращение, а странника передернуло при одном взгляде на труп. Кровь сочилась из залитых кровью глазниц, вытекала из ушей, носа, рта, струилась между бедрами. На висках, запястьях и щиколотках, на грудях и в паху проступили черные пятна гематом.
Первый Воин скривился при виде ручейков крови, пятнающих шелковистый зеленый ворс ковра:
— Теряю навык, Блей-Энн. Давно я не допускал таких промахов. Еще пару лет назад мне удавалось подводить ослушников к краю медленно и в полном сознании. Пятнадцать минут — самое меньшее! Нда… А теперь — стыд, да и только! Надо попросить, чтобы мне поручили следующее Устрашение. Может, и ты захочешь присоединиться, Блей-Энн? Кто-то же должен научить тебя, как держать в страхе Низших. Человек твоего полета — а ты взлетишь высоко, я уверен, — обязан знать толк в Устрашении.
Блейд кивнул, не решаясь проронить ни слова. Не приведи господь, прорвется клокочущий внутри гнев. Приставить бы благостному старикану проклятый жезл к затылку! Пусть испытает на своей шкуре эту адскую муку!
