После пьесы Шизука и Аи отправились в спальни. К удивлению Каэдэ, господин Фудзивара попросил остаться ее в компании мужчин, которые пили вино, пробовали экзотические блюда из береговых крабов, грибов и маринованных каштанов. Крошечных кальмаров доставили с моря во льду и соломе. Сняв маски, к гостям присоединились актеры. Господин Фудзивара расхваливал артистов и раздавал щедрые подарки. Позже, когда вино развязало языки и веселье стало шумным, он тихо обратился к Каэдэ.
– Я рад, что приехал ваш отец. Полагаю, ему сейчас сложно?
– Вы очень добры к нему, – ответила Каэдэ. – Мы высоко ценим ваше внимание и заботу.
Ей показалось неприличным обсуждать душевное состояние отца с благородным человеком, но Фудзивара настаивал:
– Он часто впадает в тоску?
– Временами отца охватывают приступы отчаяния. Смерть жены, война…
Каэдэ посмотрела на отца, который возбужденно разговаривал с актерами. Глаза его сверкали, и он в самом деле казался сумасшедшим.
– Вы в любой момент можете обратиться ко мне за помощью.
Она смущенно поклонилась, понимая, какую честь оказывает ей хозяин. Каэдэ никогда не находилась в обществе такого количества мужчин и чувствовала, что ей здесь не место, но не могла найти подходящего повода, чтобы удалиться. Фудзивара искусно поменял тему.
– Как вы находите Мамору? На мой взгляд, он многому от вас научился.
Каэдэ перевела взгляд с отца на молодого человека, который стал снова мужчиной, хотя не утратил следов своей женской роли.
– Нечего сказать, – наконец произнесла она. – Он великолепен.
– И все-таки?
– Вы крадете все у нас.
Каэдэ хотела ответить непринужденно, но сама не заметила, как язвительная фраза вылетела из ее уст.
– У вас?! – повторил он удивленно.
– Я о мужчинах. Вы берете все от женщин. Даже нашу боль – боль, которую сами причиняете – присваиваете и выдаете за собственные чувства.
Фудзивара пристально вгляделся в ее лицо:
– Я никогда не видел более естественной и трогательной игры, чем у Мамору.
– Почему женские роли не исполняют женщины?
– Любопытная идея, – ответил он. – Вы считаете, что сыграете достоверней лишь потому, что эти чувства якобы вам знакомы? Однако мастерство актера состоит в выражении эмоций, которых он не изведал, и именно в этом заключается его гениальность.
– Вы ничего нам не оставляете, – сказала Каэдэ. – Мы отдаем вам наших детей. Разве это не справедливый обмен?
Девушке снова показалось, что он видит ее насквозь.
Мне он не нравится, подумала Каэдэ, несмотря на всю свою притягательность. Не хочу иметь с ним ничего общего, как бы ни настаивала Шизука.
