Я | страница 80

глупость!» — пришло мне в голову. «Считаю, что некоторая болезненность реакции моего подзащитного объясняется повышенной эмоциональностью господина прокурора», — вскочил с места мой защитник. «Прошу не кипятиться, уважаемый адвокат, — поправил на голове седой парик судья. — Я веду заседание и не позволю посягать на мои права». В зале раздался слабый смешок. Потом кто-то раскашлялся, а другой бросил: «Пора кончать с Карамановым!» Несколько голосов прокричали: «Продолжайте, нам ничего еще не ясно!» В этот момент подал голос участковый: «Кого мы судим, господа? Караманов — он же придурок, и заключение психиатра меня ни в чем не убедит. Я слежу за ним несколько лет. Он совершенно ничего не пьет. Женщин к себе не водит, с альтернативщиками в особых отношениях не состоит. Такое поведение не назовешь человеческим. Давайте спросим его самого: кто он? К какой породе принадлежит? Ведь законы писаны для граждан нашего Отечества, то бишь для русских людей. А он-то кто? Себя называет путивльцем. Может, сделать запрос в Академию наук? Пусть пояснят, что за существо этот “путивлец”. Имеем ли мы право применять к нему Гражданский или Уголовный кодекс страны? Ведь русские исконно известны своими гуманистическими идеалами. Может быть, в рамках этих традиций все до банальности просто: нужно запереть его в клетку и поместить на Самотеку, в театр зверей Натальи Дуровой. У нее предостаточно всяких экзотических животных, и на волю они совершенно не просятся. Получают необходимое питание, ветеринарный присмотр, свободно, без административной цензуры общаются с посетителями театра, их охраняет закон. Что можно придумать лучше для существа неустановленного биологического вида? Но меня чисто по-человечески интересует вот какой вопрос: будет ли Караманов по чему-нибудь тосковать? По сигаретам? Я уже говорил: он не курит. По женщинам? Уже отмечалось, что они его не волнуют. По водке? Он, к сожалению, ее не пьет. По чему же скучать будет наш Караманов, а? Хочет думать, размышлять о псевдонаучных проблемах? Мечтает об исходе человечества? Пусть ломает мозги в металлической клетке, а? Чем же там плохо? Как раз созданы все условия для умствования! Потом, у него богатый опыт: не один год он провел за решеткой. Ваша честь, как вы смотрите на мое предложение прервать судебное расследование, чтобы попросить ученых провести экспертизу: что за фрукт такой наш обвиняемый? К какой породе он принадлежит? Тем более что я в баню тороплюсь, уже неделю как не мылся. Все служба! А его имущество передайте в наше отделение милиции. У нас с техническим оборудованием плоховато». — «Протестую! — выкрикнул, вскакивая с места, мой адвокат. — Личность обвиняемого удостоверена паспортом Российской Федерации за номером 45 03 120347, подтверждена трудовой книжкой. В деле подшито свидетельство о рождении Караманова Василия Даниловича, многие другие документы российского образца. Все имущество дворника Караманова — на государственном учете. Так что передавать нечего». — «А компьютер, а лаборатория?» — «Прошу оставаться в рамках расследования, — уныло заявил судья. — Теперь вам слово, уважаемый защитник. Только прошу по существу иска». В этот момент я заметил, что участковый сложил под столом пальцы обеих рук в дули и направил их прямо на адвоката. «Ваша честь! Уважаемые дамы и господа!» — торжественно начал адвокат. Я огляделся: никаких дам в зале не было. «Чего это он? Заученная профессиональная фраза? Или он знает, о чем говорит: под мужскими одеждами спрятаны женские тела? Ох, с этими человеками всегда какие-то малоприятные неожиданности!» Между тем адвокат продолжал: «В России около миллиона всего мужского населения постоянно находится за решеткой. Но это вовсе не значит, что пришло время перестать ремонтировать тюрьмы и начать спешным порядком возводить зверинцы или театры для волков, медведей и хищных птиц и помещать наших арестантов вместе с дикими животными. — Тут адвокат взглянул на дули участкового и, нервно мотнув головой, произнес: — Я имею в виду прежде всего нашего свидетеля. Это он кандидат в зверинец!» — «Протестую!» — заявил, не вставая с места, прокурор. «Тебя самого надо в зоопарк, вместе с подзащитным. А я буду носить вам сухари, ха-ха-ха!» — бросил милиционер. «Что за беспорядок в зале? Защитник, ведите себя прилично, не то придется лишить вас слова! — несколько вяло произнес судья. — Продолжайте, но в меру уважительно. Порядок в зале касается, впрочем, всех! Надеюсь, понятно!» — «Василий Караманов положительно характеризуется с основного места работы, — продолжал защитник. — Никакого нарушения трудового законодательства работодателем протокольно не зафиксировано. У меня на руках два поощрения. Одно — юбилейное: в канун празднования десятилетия новой России он получил премию в размере одной тысячи рублей. Другое вознаграждение ему вручили в связи с отставкой бывшего президента страны. Некоторые спонсоры по этому поводу выдали всем дворникам Центрального округа столицы, вычистившим улицы, с которых навсегда съехал бывший президент, чтобы и следов не осталось, премиальные — по три тысячи рублей. В их число попал и господин Караманов. В трудовой книжке есть соответствующая запись. Прошу подшить к делу справки об отсутствии налоговых задолженностей у обвиняемого. Этим документом, надеюсь, нездоровое любопытство господина истца будет удовлетворено. По справке из Государственной библиотеки господин Караманов за время регистрации прочел более полутора тысяч томов. Это означает, что в неделю он читал по две-три книги. Авторов, которых он выбирал для прочтения, в обычной библиотеке не найдешь, — прошу подшить к делу список этих книг, заверенный администрацией читального зала. Караманов изучал книги на русском, английском и немецком языках. Из них 97 авторов — это ведущие генетики страны и всего мира, 83 — известные физики, 75 — математики и астрономы, 65 — биологи, 59 — химики, 46 — историки, 37 — философы, 29 — экономисты, 21 — антропологи, 17 — медики-анатомы, 9 — зоологи, 8 — палеонтологи. Сотни книг мировой художественной литературы, статей из научных журналов и академических сборников. Многие из вышеуказанных книг он требовал по нескольку раз. Можно ли такого прилежного читателя считать безграмотной личностью? Непросвещенным злодеем? Дремучим дворником? Он никогда не скрывал, что мечтает модернизировать человеческий интеллект, физиологические возможности homo sapiens. Но, господа, мы же сами хотим видеть своих детей умнее, богаче, здоровее нас! В тиши своей дворницкой лачуги, в одиночестве, которое стало его постоянным спутником, он словно подслушал нашу мечту и стал думать на эту тему самостоятельно. Академически! Но все его действия ограничивались лишь созданием проектов. Он еще не сделал ни одного конкретного шага. Как законопослушный гражданин своего Отечества, он пришел в суд и просит вас дать ему право заниматься этим великим делом на законных основаниях. Он просит вас лично, Ваша честь, выдать ему лицензию, чтобы приступить к обновлению человеческого материала. Он верит, что у него все получится. Он убежден, что на смену homo sapiens придет модифицированное существо, cosmicus, лишенное традиционных пороков, от которых мы сами никак не можем избавиться. Ни церковь, ни Конституция, ни пропаганда высоконравственных идеалов не дают нам ощутимых результатов. Вдумайтесь: шесть с половиной тысяч лет назад были созданы Северное и Южное Египетские царства, позже объединенные. Царство просуществовало около четырех тысяч лет. Фараоны и жрецы Древнего Египта страстно мечтали воспитать в человеках нравственное начало. За четыре тысячи лет — то есть сорок столетий, 160 поколений — им это не удалось. Египет пал, народ исчез полностью, смешался с другими племенами, и сегодня его найти невозможно. Есть только один путь: реконструировать мумии через ДНК. Чуть больше тысячи лет назад на эти земли пришли арабы. Они опять строят новую цивилизацию — на том же человеческом материале. Зачем? Ведь финал известен заранее! Пять с половиной тысяч лет назад было создано царство Мохенджо-Даро. Его правители создали великую хараппскую культуру. Мечтали об искоренении человеческих пороков. И что? Просуществовали полторы тысячи лет. Пятнадцать веков, шестьдесят поколений. Ничего не сделано. На эти земли хлынули арийские племена. Мохенджо-Даро было разгромлено, перестало существовать, его народ исчез, культура сохранилась лишь частично в виде ископаемых памятников. Около пяти тысяч лет назад между Тигром и Евфратом было создано царство Аккад. Некоторые историки считают, что Эдем — райские кущи — находился в этом процветающем царстве. Оно просуществовало немногим более тысячи лет. Сорока — примерно — поколениям прививали ценности добра и нравственности. Эта изнурительная борьба ничем не закончилось. Царство было разграблено и уничтожено. Население исчезло. Около трех с половиной тысяч лет назад было создано Урарту. Это царство просуществовало около семисот лет. Намерения были те же. Тридцать поколений пытались понять истинные ценности. Под набегами варваров Урарту пало и было полностью разрушено. Отдаленных потомков коренного народа Урарту можно встретить лишь среди дагестанских племен. Современники Платона мечтали покорить зло. Ничего не вышло. Зла стало больше! Граждане Римской империи пытались повысить культуру нации. Закончилось опять крахом. Ничего не получилось! Ученики и последователи Иисуса Христа — минуло уже почти две тысячи лет — продолжают нести веру в чудо избавления человечества от пороков. И что? Чего-нибудь добились? Сколько книг написано, чтобы улучшить нравственность человека, сколько молитв прошептано, сколько обрядов совершено в церквах, синагогах, мечетях, сколько лекций прочитано, сколько стихов, песен, музыки посвящено этой теме! Что же изменилось в человеке? В его нравственном статусе? В его генной архитектуре? В его разуме? В его сердце? Стал он более законопослушным? Нет! Более гуманным? Нет! Более устремленным к знаниям? Нет! Полюбил ли род человеческий всей душой? Тоже нет! Сделал он что-нибудь, что приблизило бы его к вечной жизни? Нет! Захотел ли переселиться в космос? Тоже нет! Стал ли он более добрым, мечтающим, читающим, изучающим? Нет! Нет! Нет! Не стал! И, судя по состоянию нынешнего уровня цивилизации, не станет! Древние египтяне были уверены, что они вечны. Граждане Мохенджо-Даро считали, что их страна будет неугасимой. Подданные Аккада называли свою нацию неувядаемой. Жители Урарту верили, что они немеркнущие. Древние греки считали себя непреходящими, римляне — нетленными. Россияне тоже видят себя во всех временах. Какая жалость! В этой мысли, в этой обреченной надежде нет ни капли разума. Взгляните в папирусы и пергаменты — они могут убедить каждого, у кого есть разум. Итак, со времен Древнего Египта до наших дней сменилось триста поколений. Со времен Атлантиды — шестьсот поколений, Кро-Маньона — две тысячи поколений. И никакого фундаментального результата! Как ни старались умнейшие, как ни бились воинствующие, как ни пытались благороднейшие — никакого ощутимого итога нет. Человек остается таким же, каким он был на Кармеле, в Кро-Маньоне, на землях Междуречья! Сам биологический вид себя изменить не может. Давайте, Ваша честь, доверимся Василию Караманову. Ведь он стал чистильщиком улиц не случайно. Он хочет продолжить свою деятельность “дворника”, избавляя человечество от пороков и слабых мест нашей генной архитектуры. И работать в этом направлении он будет по-новому. Без званий и титулов, без отчетов в фискальные структуры и органы милиции. Давайте выдадим ему мандат на исследования, на творчество, на попытку создания нового биологического вида — cosmicus, или путивльца. Каждый из нас в душе чувствует настоятельную потребность совершенствовать себя. Но без внешнего толчка этот рывок невозможен. История цивилизации не одну тысячу лет доказывает простую истину: сами люди не способны на это! Дискуссия на эту тему теперь окончательно завершена. Обвиняемый ждет приговора! Войдем, въедем, влетим в эпоху генетиков! Вручим им власть над нами. Я лично уверен, что у Караманова все получится!» «Браво, защитник! Они поймут меня, они разрешат мне действовать!» — мысленно зааплодировал я. В тот момент мне очень хотелось верить в это. Тут прокурор демонстративно зевнул, ничем не прикрывая свой в железных коронках рот, лениво поднял руку и заявил: «Ваша честь, никак не пойму, присутствуем мы на судебном расследовании или на спектакле. Позвольте мне сказать несколько слов». — «Говорите!» — «Как можно доверить гражданину Караманову эксперименты над русским человеком, если он видит в нас лишь один негатив? В его взглядах на русских столько отрицательного, столько субъективного, что диву даешься: как он мог вырасти в нашем обществе? А ведь в нас есть и хорошее! И прекрасного значительно больше, чем всякой наносной дряни. Например, он бросил работу в Большом театре, потому что главному постановщику администрация не вручила подаренных цветочных лебедей. Что за повод! Это же смешно! А почему он не обратил внимания на то, что дирекция театра создала все условия, чтобы Юрий Григорьев смог поставить гениальный балет? Управлять таким огромным творческим организмом, как Государственный Большой театр, — дело весьма хлопотное, требующее огромных способностей. Почему же не замечен талант менеджеров, обеспечивающих успешную работу всего коллектива? При чем тут цветочные фигуры? В сознании Караманова запечатлелся только этот факт, вовсе незначительный. Или, например, он высмеял кинорежиссера и артиста Михайлова. А почему он не поклонился его незаурядному таланту? Подумаешь, восемь пар обуви купил! Еще неизвестно, какой по качеству! Взял ли Михайлов туфли для своей дочери, отдал домработнице или выбросил на помойку? Попали они вообще в его руки или оказались у посторонних? А как талантливый человек, он мог просто забыть о деньгах: что для него восемьсот долларов? Каждый из нас иногда упускает из виду необходимость вернуть что-то. Я сам довольно часто забываю вернуть долги. Но это не вызывает у людей никакой агрессивной реакции! Так, иногда напомнят при случае. Михайлов поставил несколько замечательных фильмов, которые полюбились нашему зрителю. Но об этом ни слова, этого как бы не существует. Что-то тенденциозен этот Караманов! Я бы ему не доверил вести такой сложный эксперимент, о котором здесь идет речь. Или возьмем театр на Яузе. Георгий Нелюбов — это целая эпоха в российском театральном искусстве. Подумаешь, запретил вынести цветы! Он ли сам? Может, пожарник вмешался? Или охрана? Вон сколько нынче взрывов в Москве! А пару недель назад взорвали президента Чечни! Чего носить по театрам архитектурные цветочные формы? Возьми, как все наши граждане, букет цветов — проблем не будет! А если даже он и запретил вынести эту цветочную рюмку? Он же артист, могла же рюмка напомнить ему о водке или о портвейне! А он, может, неделю как завязал! Тут все не так просто! Неизвестно, по каким причинам не состоялся вынос этих вонючих цветов. Так однобоко о русском человеке судить нельзя. Нам рассказывают о незначительных эпизодах в жизни талантливых людей и тут же делают вывод: надо менять генетику человека. А почему, гражданин Караманов, не подумать над изменением твоего генетического ансамбля? Тебе тридцать лет. А чего ты добился? Читал какие-то книжки. На самом деле читал или на студенток поглядывал? А? Под юбки! Есть ли у тебя научные труды, статьи в нашей печати, публичные лекции? Ты еще ничего не сделал в этой жизни. Твой рабочий инструмент — метла! У тебя никто не собирается ее отбирать! Пожалуйста, улучшай вид московских дворов и улиц. Собирай мусор, разводи цветники, стриги газоны. Впрочем, этим делом можно заниматься не менее успешно и в неволе. В тюрьмах и лагерях! Но браться за такие опасные и никчемные проекты, как генетическое изменение русского человека, мы тебе не дадим! Не позволим! Впрочем, хочешь изменять иностранцев — я немедленно сниму свои категорические возражения. Дам тебе даже бесплатный совет: начинай с поляков. Обязательно с поляков! Или с латышей. Не по твоему ли рецепту они русский язык из школьной программы выдавливают? А? Ты мечтаешь о путивлизации наших соотечественников, а они — о латышизации всех русскоговорящих. Странная между вами связь. Все весьма подозрительно! Я буду просить суд запретить тебе на правовом поле России заниматься этими фашистскими экспериментами. Выбор у тебя небольшой: или даешь подписку, что отказываешься от своей идеи, или выезжаешь за бугор, или получаешь новый срок и едешь в дальнюю командировку на Северную Двину, лес валить. Там сама жизнь заставит тебя забыть генетику и кибернетику. Все!» Преисполненный собственной значимости, прокурор самодовольно усмехнулся, пригрозил мне пальцем — дескать, смотри у меня, сорванец! — и замолчал. Его восторженный вид говорил о том, что чувства переполняют его. Оскорбляя путивльца, прокурор предавал анафеме разум: он словно бросал его под ноги, топтал и покрикивал: «У нас свой ум, никакой другой нам не нужен!» Я молчал и размышлял о другом. Следить за всеми участниками судебного расследования оказалось очень непростым делом. Милиционер постоянно менял позы и ужимки, манипулировал пальцами, складывая их в тайные знаки и загадочные фигуры. Прокурор то усмехался, то недовольно напрягал лоб, на котором выступали пояса морщин, то испуганно таращил глаза, и его веки касались бровей; весь его вид свидетельствовал о том, что прокурор грешит тщеславием, уж очень круто он задирал нос. Адвокат безостановочно что-то записывал, впрочем, время от времени вскакивая с репликами; иногда он как бы забывал, что хотел сказать, и надолго застывал с отрешенным видом. Судья, казалось, был невозмутим. Он лишь обводил глазами лица участников процесса и внимательно всматривался в них, иногда даже направлял на изучаемого свое увеличительное стекло, словно хотел что-то высмотреть потаенное, понять, запомнить. Потом делал пометки и выбирал себе новый объект исследования. Во всем этом проглядывала приличная людская потеха. Но меня эти картинки