— Здорово, мореплавец. Ну, як работа у кочегарки?
— Уже выстоял три вахты, Тарас. Пока еще ни разу не свалился с копыт в этом проклятом аду! А ты, значит, сейчас в госпиталь, потом в отпуск, до дому. Ты родом-то откуда?
— З Полтавщины, — ответил солдат. — А ну-ка, милок, помоги цигарку свернуть. — Достал свой кисет с табаком и протянул Железнякову. — Был человеком до фронта, а зараз и закурить не могу без помоги, — вздохнул тяжело Тарас.
— Домишко небось свой есть? — продолжал расспрашивать Анатолий.
— О, там у мене така хата! Витром обгорожена, нибом покрыта, — горько усмехнулся солдат.
— А жинка есть у тебя?
— Имеется, — расплылся в улыбке Архипенко. — Добрая у мене жинка!
— Так сидел бы ты лучше дома, Тарас, да целовал свою жинку, чем торчать в окопах и ждать смерти…
— Все ж надиимся, що царь даст закон об освобождении солдат, раненных три або четыре раза. А може, и война скоро завершится… Тогда генералы скажуть: «Геть домой, солдаты!» И я швидким ходом — до дому, до жинки!
Тарас прищелкнул пальцем здоровой руки:
— И гарно у своей хаты! Тишь-гладь божья. Ни тоби пуль, ни снарядив.
— Эх, Тарас, Тарас, — тихо сказал Анатолий, — ради кого ж мы воюем?
Архипенко пыхнул цигаркой.
— Ничего не зробишь. Солдат проклинае страдания в окопах, но строго держится за присягу. Он воюе за власть, що богом дана, за царя, за батьковщину…
— Архипенко, давай сюда! — раздался голос санитара.
Солдат порывисто протянул Железнякову здоровую руку.
— Спасибо тебе, моряк, за добрые разговоры.
Анатолий проводил солдата долгим прощальным взглядом. Казалось, будто ушел от него хороший старый друг.
Вдруг Железняков заметил недалеко от трапа рыжего боцмана, с которым чуть не подрался в кубрике после своей первой вахты в кочегарке.
«Черт его побери! Он, Коновалов! — выругался про себя Анатолий. — Как я не заметил его раньше? Хорошо, если он не слышал наш разговор с Тарасом… А если слышал, то может передать капитану…»
До ночной вахты оставалось около трех часов. Можно было бы еще поспать, но Анатолий не стал ложиться. Он достал из рундука книгу, принесенную на «Принцессу Христиану» вместе с небогатым имуществом.
Кубрик освещала только одна небольшая керосиновая лампа. Железняков придвинулся ближе к ней и стал читать. Скоро по трапу с верхней палубы явился Старчук.
— Почему не спишь? Ведь работать почти всю ночь. Говорят, скоро снимаемся. Что читаешь?
— Хорошую книгу. Здесь написано много такого, что помогает стать настоящим человеком, смело идти через все преграды жизни…
