Нашел он конверт быстро. Нетерпеливо надорвал краешек, достал не менее замызганный, с множеством исправлений лист и прочитал:
«Плоха работаете, товарищ милицанер. Не тем делом занимаетесь. Грабят на глазах у честного народа простых тружеников, а вы – хоть бы хны. Скажите спасиба, что есть еще на земле Российской честные люди, для которых борьба за справедливость важнее хорошего отношения начальства. Видь если бы меня застукали, то хана мне пришла бы. Но я уже ничего не боюсь, кроме сырой земли и зубы сверлить. Так что настоятельно прошу: обратите пристальное внимание на электроника, Онежскую и Помировых. Тех особенно жалко. И так фамилия на бедность намекает, а еще и взаправду придется по-миру идти. Помогите им, честным труженикам, вернуть награбленное. То есть ограбленное, кажись. Я ясно выражаюсь? Тогда до свидания. А фамилию я свою все равно не скажу, так как хотя мне борьба за справедливость и важнее хорошего отношения начальства, своя одежа ближе к телу. Видь немного я все-же побаиваюсь.»
– Ну, что? – подал голос с печи дед.
– Лучше бы ты его съел, – уныло ответил Костя.
Пародия на информацию, изложенная в письме, явно не несла в себе ни частички здравого смысла. И все же долг сельского участкового обязывал Костю проверить факты, которые автор попытался изложить в письме.
– Итак, ограблены некие электроник – это, скорее всего, местный электрик, Онежская в совхозе одна, Цветковы – тоже. Я пошел реагировать на сигнал, а ты сиди дома, – обреченно скомандовал Костя.
До приезда брата и Виктора Августиновича следовало разобраться с рутинными и в общем-то пустыми делами, чтобы было больше свободного времени и чтобы авторитет Но-Пасарана не упал в глазах гостей из-за столь ничтожных дел.
Костя любил Кирилла. Уважал наставника. Он был искренне счастлив оттого, что они решили навестить его и не по письмам, а своими глазами убедиться, что Но-Пасаран стоит того, чтобы подарить ему молодые годы. Не знал Костя лишь того, что приезд столь желанных гостей вместе с радостью прихватит столько тревог и волнений, сколько он не мог и представить.
* * *
Но-Пасаран был довольно крупным и не совсем запущенным совхозом. Он даже имел собственный мелькрупкомбинат, гусятник и дом престарелых. Функционировал в нем, само собой, фельдшерско-акушерский пункт, отделение милиции, пара магазинов и даже «Геркулес» – не то столовая, не то ресторан, сельчане еще никак не могли определиться. Но-Пасаран относился к райцентру Труженик и располагался в живописнейших окрестностях, к которым, кроме речушки Нахойки, озера Чертов Омут и Плешивой Горки принадлежала полурасформированная колония и небольшой таможенный пункт, призванный пресекать проникновение со стороны Казахстана неположенных товаров и людей, а со стороны России – неположенных людей и товаров. Но-Пасаран находился, естественно, на стороне России, хотя по ту сторону границы все было точно так же: ни тебе юрт, ни диких вольных кочевников, ни осликов с верблюдами. Даже названия сел – и те русские, в отличии от Но-Пасарана, в первобытные, непрогрессивные времена прозывавшегося Малиновкой.
