– Какой-нибудь секрет, – вслух догадался он.
– Бросьте вы, – отмахнулась Калерия, – какой секрет. Просто за день я его по пять раз двигаю, вот и наловчилась.
Кирилл опасливо взглянул в ее сторону. Неужели она действительно обладает силой Ивана Поддубного? Нет, вряд ли. Хрупкой ее, конечно, не назовешь, но чтобы легко ворочать шкафы – быть такого не может. Наверное, действительно секрет.
– Да, вот еще, – обернулся он, уже уходя, – говорят, раньше была такая зеленка, которая со временем не бледнела, а делалась ярче. Может такое быть?
– Кто это говорит? – заинтересовалась Калерия.
– Один пожилой уважаемый человек, – уклончиво ответил юноша.
– Понятно. Нет такой зеленки. Этот уважаемый человек темнит.
– А импортная? Может, она более едучая?
– А где вы видели раненого Ван Дама в зеленке? За границей, как мне известно, вообще зеленкой не пользуются. Ну нет у них чувства юмора, а маленьких обмазанных зеленкой человечков они принимают за инопланетьян.
– Понятно. Спасибо.
– Удачи.
Нельзя сказать, чтобы Кирилл узнал больше о Калерии. Но от этого ему не стало легче, и маленький шторм, поднятый в его душе после встречи с ней, грозил превратиться в довольно крупный.
* * *
– Это тебе от прыщей, – шлепнул об стол Кирилл облатку с таблетками, – а это – от зеленки, – прикрыл он лекарство сложенным надвое листом.
Пока Костя читал, Кирилл искоса поглядывал на занавеску на печи. Занавеска была недвижна, как парус на картине слабого художника.
– Ты так считаешь? – поднял глаза от листа Костя.
– Сопоставил все признаки, словесные показания подозреваемого и особенности его характера. Дедукция!
– Надо же! Я как-то об этом не думал. А ведь правда, с него станется!
– Чего делать будем?
– Как чего? В этом случае выход один – ловить с поличными.
– О чем это вы там, сынки, – раздался напряженный голос с печки.
– О бандитах, дедуся, – ласково ответил Костик, – бандитов, говорим, ловить сегодня пойдем.
– А-а-а, бандитов – это хорошо. А то мне невесть что померещилось.
– Померещилось, померещилось, – просюсюкал Костик, не вдаваясь в подробности того, что могло померещиться деду. – Спи, дедуся.
– Осторожнее вы там, сынки, – вздохнул Печной, – бандиты они знаете какие? Вепри ломанные, а не люди. С ними надо держать ухо востро. Не подведите.
– Какие-какие? – едва сдерживая смех, переспросил Кирилл, – Вепри ломанные?
– Это значит, вероломные, – почти без улыбки перевел Костик.
* * *
К Макратихе они собрались по деревенским меркам действительно поздно, в восемь часов вечера. В это время народ можно было встретить только на центральной улице, да и то: какой там народ? Молодежь, да один-два загулявших нетрезвых романтика. Правда, ночь была лунная, а белый, в отличии от городского, снег прекрасно отражал и усиливал потоки голубоватого лунного света, но Костя надеялся, что это свет позволит узнать человека, даже различить его черты лица, но уж никаким образом не разглядеть прыщи, родинки, бородавки и зеленочные разводы и кляксы.
