– Может, пройдет? – понадеялся он.
– Это у тебя спросить надо, – сварливо ответила Анна Васильевна, – такого квартиранта мне спортил! Это сколько мне теперь брать с него? Как за двух, или как за одного? И харчей носить на сколько народу? А если он и дальше множиться будет? Это мне никакой картошки не хватит, придется в бригаде выписывать. А в бригаде – дрянь, а не картошка. Вот, удружил-то! – схватилась за голову милейшая Анна Васильевна.
– Не трынди, – прикрикнул на нее Пензяк, – и без тебя тошно.
На самом деле, ему совсем не было тошно. Ему было удивительно и радостно. Непонятно, что могло дать ему это открытие: может, мировое господство, может, ликвидацию вселенной, но то, что в своей жизни ничего более яркого и интересного он не наколдовывал, было фактом.
– Физическое раздвоение личности – это тебе не сиськи-бирюльки. Это тебе паронормальные способности. Это тебе мировая слава как минимум, – бормотал он себе под нос.
– Ну, чего шепчешь? – ждала Анна Васильевна, – говори вслух, что делать-то?
– Погоди, – веско, солидно уронил Пензяк, – посмотреть, понаблюдать надо. А потом уж и горячку пороть. Может, обоих оставим, может, одного уберем, может, обоих придется. Понаблюдать надо, какой из них настоящий, какой нет.
– А убирать-то как будем? – потеряла голос от страха Анна Васильевна.
– Как-как. Как положено. Сначала беленой опоим, потом на Плешивую Горку отнесем и там в жертву принесем.
– А если просто каменюкой по башке?
– Не подействует. Он же не живой, на него обычные методы не действуют. Не дрейфь. Иди к народу, разбирайтесь пока, кто есть кто, а я в книгах покопаюсь.
– И разбираться нечего, – бормотала себе под нос Анна Васильевна, спеша домой. – Тот, что с черной рожей – неправильный, что с нормальной – правильный.
Хорошо, что Кирилл успел отмыть с себя отвар Пензяка с березовым дегтем, медвежьей пробкой и двумя каплями струи бобра на самогоне! А то быть бы ему принесенным в жертву на Плешивой Горке в самое ближайшее время.
* * *
Слетать на почту было делом двадцати минут – туда и обратно. За это время Костик успел рассмотреть абонентский ящик номер шесть, снять показания с начальницы почты, разочароваться и воспылать новой надеждой, детально продумать план работы.
– Значит, так, – торопился все рассказать он отмытому Кириллу, – ящик зарегестрирован на имя Иванова Николая Петровича. Такого ни в Но-Пасаране, ни в Труженике отродясь не проживало. Начальница почты помнит товарища, который оформлял на свое имя ящик – ничем не примечательный товарищ. Среднего возраста, лысоват, маленькие глазки, шляпа, серый костюм, постоянно наклоняется и чистит ботинки губкой с гелем. Появлялся он всего один раз, когда оформлял абонентский ящик, плату присылает по почте регулярно и – заметь – из разных городов. Сам прописан в Ульяновске, но оттуда денег не выслал ни разу. Что еще? Письма на этот ящик приходят регулярно, в большом количестве. Все письма в одинаковых конвертах и без обратного адреса. Кто их забирает она не знает, да и не обязана знать – ее дело отдать ключ абоненту и следить за своевременной оплатой. Ящики находятся вне зоны видимости для служащих почты, за углом, так что в том, что она ни разу не видела того, кто забирает письма, нет ничего удивительного.
