— Уничтожь рисунки! — приказал он. — Все! Немедленно закрась их!
Воцарилась гробовая тишина. Как, замазать краской такую божественную красоту?!
— Ни за что! — с вызовом заявила Эксия, уперев руки в бока и устремив на Джеми горящий взгляд поверх головы Франчески. — С помощью этих рисунков можно продать больше ткани.
— Цель нашего путешествия, — процедил сквозь стиснутые зубы Джеми, — заключается не в том, чтобы продавать ткани, как какой-то… какой-то… — Ему никак не удавалось подыскать наиболее обидное название. — Как какой-то торговец, а в том, чтобы доставить ее к месту назначения целой и невредимой.
— Торговец? — возмущенно повторила Эксия, представив все так, будто Джеми считает торговлю грязным делом. — Позвольте вам, лорд Джеймс, напомнить, что мой отец… — Вовремя сообразив, что едва не выдала себя, она поправилась: — Что Перкин Мейденхолл как раз является этим самым — торговцем.
Томас решил, что настал момент ему вмешаться.
— Прошу вас уделить мне немного времени, милорд, — сказал он.
Джеми, обрадованный тем, что у него появился повод уйти, подтолкнул Франческу к Тоду.
— Защищай ее, — бросил он и последовал за Томасом подальше от галдящей толпы, которая с каждой минутой становилась все больше и больше.
— Надеюсь, я смогу дать полезный совет.
— Сейчас я готов выслушать совет самого дьявола. Эта… девчонка, смутьянка, совсем лишила меня способности рассуждать здраво.
Томас прокашлялся. То, что Монтгомери лишился способности рассуждать здраво, было очевидно всем. Он давно знал Джеми и всегда поражался, как тому удается сохранить спокойствие в самых трудных ситуациях. Однако эта девушка, кажется, ухитрилась сделать то, что было не под силу войне и опасности.
— Фургон очень красив.
— Красив? — возмущенно воскликнул Джеми. — Ты видел, что она намалевала? Меня! — Он поморщился, потому что царапины и синяк на лице вновь дали о себе знать, потом заставил себя успокоиться. — Томас, ты бы чувствовал себя по-другому, если бы там нарисовали тебя.
— С моей физиономией мы бы не продали и щепотки пепла.
— Я не позволю, чтобы меня или Франческу использовали для… — его губы презрительно изогнулись, — для того, чтобы продать что-то. Если красота женщины используется для того, чтобы обеспечить успех торговле, значит, наступил конец света.
— Пусть Господь решает, когда быть концу света, — заметил Томас. — Нам предстоит долгое путешествие, и эти несколько недель мы будем вынуждены провести вместе, поэтому, умоляю тебя, не ожесточай девочку против себя еще сильнее. Оставь все как есть, только попроси ее закрасить надписи. Она работала всю ночь, выполняя именно твое приказание. Ты же не предупреждал ее, что нельзя изображать тебя и Франческу…
