Когда, наконец насытившись, отведав всего понемногу, она смогла оторваться от еды, то подняла голову и взглянула на четырех оанкали, сидящих перед ней в этой пустой, как и другие, небольшой комнате, где она находилась. Там были и сам Йядайя и его жена Теджиин – Каалджадахятейдин лел Кахгуяхт ай Динсо. Был там и оолой Йядайи Кахгуяхт – Ахтрекахгуяхткаал лел Джадахатейдин ай Динсо. Кроме того был там и маленький ребенок-оолой Никани – Каалникандж оо Джадахатейдинкахгуяхт ай Динсо.
Все четверо сидели перед ней на отдельном небольшом возвышении и ели земную пищу из маленьких тарелок, с таким невозмутимым видом, словно всю жизнь только и знали, что одну человеческую еду.
Еда стояла на центральном круглом возвышении, и время от времени оанкали брали оттуда в свои тарелки новые кушанья и передавали их друг другу. По существующим среди них, по-видимому, правилам хорошего тона, каждый, поднявшись наполнить себе тарелку, обязательно делал то же самое для кого-то другого. Присмотревшись, она сделала то же самое – наполнила горячими тушеными овощами тарелку и предложила ее Йядайе, вспомнив о том, что тот ел очень давно, всего лишь половинку апельсина, которую она предложила ему едва ли не в самом начале их знакомства.
– Пока мы сидели вместе в моей камере, ты ел что-нибудь? – спросила она Йядайю.
– Я поел перед тем как идти к тебе. И пока я сидел у тебя, я сжигал очень мало энергии, так что пищи мне не было нужно.
– И сколько же всего времени мы были вместе?
– Шесть дней, по вашему измерению времени.
Она уселась на край своего стула-возвышения и уставилась на него.
– Неужели так долго?
– Шесть дней, – повторил он.
– Твое тело уже перешло на новый ритм, отличный от привычного вам двадцатичетырехчасового, – объявил оолой Кахгуяхт. – То же самое происходило и с другими людьми. Ваш период бодрствования немного увеличился, и вы теряли счет времени.
– Но…
– Каким по продолжительности показался тебе этот период?
– Ну, скажем, несколько дней… я точно не знаю. Меньше чем шесть, по крайней мере.
– Вот, что я и говорил, – мягко подтвердил оолой.
Лилит хмуро взглянула на Кахгуяхта. Он, также как и все присутствующие оанкали, кроме Йядайи, был полностью обнажен. Но даже здесь, в этой герметически закрытой комнате, она не испытывала к чужеродным существам такого уж совершенно леденящего страха, какой ожидала. Оолой ей совсем не нравился. Оно, все время посматривающее на нее снисходительно, казалось ей чересчур самодовольным. А кроме того, это было одно из тех самых существ, что воздвигали надгробный памятник над остатками ее расы, стремясь окончательно уничтожить то, что от ее расы осталось. Вопреки словам Йядайи о том, что оанкали не знают иерархического разделения, казалось, что оолой главенствует в этом семействе. Все внимали его словам с молчаливым вниманием.
