Когда она наконец поняла, что они лишь хотели услышать ее пение, то пришла в ярость и просто села и стала ждать, когда ее отыщет капитан Монтгомери.
Мэдди вздрогнула и, открыв глаза, выпрямилась, когда он коснулся ее плеча, протягивая кружку с кофе.
— Я не захватил с собой почти никакой еды, так как очень спешил.
Она смотрела, как он занимается костром, своим конем, расстилает на земле одеяла. Он дал ей пару ужасных сухарей, назвав их армейскими галетами, и когда наконец Мэдди с ними справилась, взял ее за руку и отвел туда, где лежали одеяла.
— А вы где будете спать?
— Обо мне не тревожьтесь. Это ведь не со мной каждые пять минут происходят какие-нибудь неприятности.
— Я была в полной безопасности. Я…
— Но этого никто из нас не знал, не так ли? У Сэма я видел на шее кровь, и вы сами можете убедиться, какая на моей голове шишка. Голова все еще болит так, что двоится в глазах, а вы говорите, вы были в полной безопасности. Вы…
— Дайте-ка мне взглянуть, — сказала она, не дав ему договорить.
Все что угодно, лишь бы заставить его хотя бы на минуту замолчать. Мэдди опустилась на одеяло и жестом велела ему наклониться. Запустив пальцы в его густую темную шевелюру, она сразу же нащупала огромную шишку и почувствовала себя несколько виноватой. Ей совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь из-за нее страдал.
Поддавшись внезапному порыву, она наклонилась и поцеловала шишку.
— Ну как, вам теперь лучше?
— Не слишком, — проворчал ‘Ринг, и, взглянув на него, она увидела, что он все еще хмурится.
— Господи, капитан, неужели у вас и в самом деле нет никакого чувства юмора? Извините, что причинила вам столько беспокойства, но должна ли я напоминать, что ни разу не просила вас вмешиваться. Как не испытывала никогда и никакой потребности в армейском эскорте. В любой момент вы можете возвратиться к себе в форт.
Опустившись на траву не более чем в футе от одеял, он устремил взгляд на костер.
— А кто же вас будет защищать? — Голос его был едва слышен.
— Сэм и…
— Ха! Да вы сами можете позаботиться о себе лучше, чем они о вас.
— Это комплимент? Если так, то мне хотелось бы записать об этом в своем дневнике.
— Вы уже слышали от меня комплименты. Я ведь говорил вам, что мне нравится ваше пение.
Глядя в огонь, она нахмурилась.
— Да, вам нравится, как я пою, но обо мне как о человеке вы ни разу не сказали ничего, кроме самых ужасных вещей. Вы называете меня лгуньей…
— Насколько я могу судить, большая часть того, что вы мне до сих пор говорили, обычная ложь.
