– Фредерик, – позвала она тихо. Он не ответил, и ей пришлось позвать громче: – Фредерик! – Он на этот раз вздрогнул, но глаза не открыл. – Пожалуйста, проснитесь! – Его веки поднялись и снова опустились. Элизабет дотронулась до его руки. – Просыпайтесь, я нашла источник. Ручей прекрасной пресной воды, замечательной на вкус. Это не очень далеко, но вам придется идти туда самому, потому что мне не в чем ее нести.
Он открыл глаза и долго смотрел на нее, не говоря ни слова. Наконец сел и пробормотал:
– Извините, я, должно быть, уснул.
– Не извиняйтесь. Вы еле держались на ногах.
Фредерик прикоснулся к подсыхающей ране на голове.
– Мне показалось, что все это мне приснилось: и вы, и этот берег… Я ничего не помню.
У Элизабет заныло сердце. Она-то надеялась, что после сна память к нему вернется. Но пришлось сделать вид, что ничего особенного не произошло.
– Похоже, отдых пошел вам на пользу, вы в первую минуту напугали меня, но сейчас выглядите уже значительно лучше.
– И вы тоже смотритесь не так уж плохо. Ваше лицо ведь было все в копоти и саже. Вот это я хорошо помню…
– Я нашла источник и небольшое озеро рядом с ним, – улыбнулась она. – Так что искупалась и напилась свежей воды.
– И никого не встретили?
– К сожалению, нет.
Глаза его стали печальными, он взглянул на нее, а потом на небо.
– С нами случилась беда, Элизабет Форрест.
– Называйте меня Элизабет. Так мне больше нравится.
– А как меня зовут?
Она вздохнула.
– Послушайте, вы можете пойти со мной к роднику? Попьете воды, и вам станет лучше.
– Да, теперь я чувствую, что дойду. – Фредерик развязал шнурок и сбросил единственную туфлю. – Для баланса, – объяснил он.
– А вы в состоянии идти босиком?
– Это не так уж и важно.
Он поднялся, опираясь о ствол дерева, отцепил от пояса карабин страховочного конца, еле слышно чертыхнувшись при этом.
– Опять головокружение?
– Есть немного. Но уже терпимо. Неужели я летел на воздушном шаре, на монгольфьере, как вы его называете. Ужас! Пошли.
– Хотите опереться на меня?
Элизабет заметила на его лице чисто мужское выражение: гордость и чувство превосходства. Он – мужчина, а она – женщина!
– Нет, я сам.
– Вот и хорошо, – подбодрила она его. – Но если помощь понадобится, я рядом.
– Спасибо, вы и так очень добры ко мне.
Как мило он смущается, подумала Элизабет, наблюдая за его неровной походкой.
– А как еще можно к вам относиться? Признаюсь, я очень рада, что оказалась здесь не одна. Как подумаю, что скоро ночь… Должна вам сказать, что не принадлежу к разряду смелых женщин.
