— Понятно, — произнес я задумчиво. — А что мне будет, если я явлюсь на ваш Зерацубер и уничтожу весь верхний цивилизационный слой?
— О! — щекотка адвоката была полна экстаза. — Вас присудили бы к высшей мере! Может, даже сделали бы руководителем всей нашей Академии! Я мог бы быть вашим адвокатом, кстати говоря. Но неужели у вас есть способ совершить то, о чем вы говорите?
— Нет, — признался я после короткого раздумья. Действительно, откуда у простого эксперта по безумным изобретениям такие возможности? Ведь чтобы снять слой с нейтронной звезды, нужна такая энергия, какую вряд ли вырабатывают за год все энергостанции Солнечной системы!
— Жаль, — сказал адвокат и продолжил с неожиданным воодушевлением. — Но ведь вы сумели разделаться с Зерацубером Восемнадцатым Три Штриха! Почему бы вам не сделать этого, например, со мной? Конечно, второго убийства мои соплеменники вам точно не простят и обязательно приговорят к пожизненной должности декана исторического факультета Главного университета Зерацубера. Но если вы считаете, что такое наказание вас устроит…
— Не думаю, — сказал я. — Плохо представляю, как бы я стал преподавать студентам, которых не смогу увидеть даже в микроскоп.
— Жаль, — повторил адвокат и неожиданно заговорил настолько сухим и официальным тоном, что у меня в голове даже чесаться перестало. — Итак, Иона Шекет, суд только что состоялся и вынес свой вердикт. Мое слово защитника было, конечно, принято во внимание, тем не менее, избежать наказания не удалось. Вы приговариаетесь к почетному званию заслуженного эксперта Академии наук Зерацубера. К исполнению обязанностей можете приступить в любое угодное для вас время. На этом мои обязанности считаются исчерпанными, и я прерываю диалог.
— Погодите! — воскликнул я, но было поздно: щекотка прекратилась полностью, адвокат Зерацубер Седьмой Штрих исчез из моего сознания.
Как и сорок минут назад, я сидел на диване в своем кабинете на Церере, но теперь я ощущал себя не убийцей, а благодетелем. Что до нового звания, то не думаю, что меня оно могло отяготить. В конце концов, разве я не был почетным членом десятка других Академий и доктором самых разнообразных наук?
Я вздохнул, отер со лба пот и поблагодарил небо за то, что родился человеком, а не нейтронником, вынужденным жить столько, сколько существует Вселенная.
Память — странная штука. Думаешь, бывало, о чем-то, и вдруг из так называемой глубины подсознания всплывает воспоминание, которое тебе в данный момент совершенно ни к чему. А в иной момент и хочешь вспомнить, что было, к примеру, надето на моей бывшей жене в тот момент, когда она сражалась с бигурами на Аклоне-5… И не вспоминается.
