Я пожал плечами. Вполне возможно, что питье чего бы то ни было отрицательно сказывалось на метаболизме местной фауны, включая ее разумных представителей. Хотя и сомнительно. Я приготовил себе чай и, пригубив, понял, что совершил ошибку — это был настой из местных трав и высушенных листьев, обрывки которых плавали в чашке, будто мусор в сточной канаве. Вкус был соответствующим. Но, поскольку Фарамон прервал медитацию и принялся разглядывать меня с бесцеремонной откровенностью исследователя-натуралиста, я надел на лицо маску удовольствия и пил эту бурду, будто нектар с полей Леониды.
— Почему опасно пить жидкости? — спросил я, осушив чашку до дна.
— Мешает. Не могу. Только завтра.
Что — завтра? Завтра можно будет пить? Может, у него пост? Какой-то ритуальный праздник?
— Скажите, уважаемый Фарамон, вы можете мне сказать как можно более односложно, знаете ли вы, что произошло с Лучано Грапетти?
— Да, — не замедлил с ответом пророк. И добавил, чуть подумав: — Но нет.
Ответ, достойный Нострадамуса. Масса интерпретаций, и все верные.
— Почему «да»? — спросил я. — И почему «нет»?
— Да — что. Нет — где. И почему.
— А еще есть «когда», — подсказал я.
— Когда? — с подозрением переспросил Фарамон. — Не ответ. И не вопрос. Истина.
Так. Попробую интерпретировать. Он знает, что произошло. Не знает, где произошло то, что произошло. А когда — вообще нет смысла спрашивать, это и так известно. Если, конечно, я правильно понял. По-видимому, лучше всего задавать Фарамону такие вопросы, на которые он мог бы отвечать «да» или «нет». Причем без возможности свернуть на «да, но нет».
— Лучано Грапетти, — сказал я, — покинул планету по своей воле?
— Да, — пожал плечами Фарамон и посмотрел на меня, как на ребенка, который неожиданно для взрослых наделал в штанишки.
— Он знал о том, что звездолету «Альгамбра» угрожает опасность?
— Да. Но нет.
Ну вот, опять… Как же мне разделить этот вопрос на два, чтобы получить два разных ответа? На мой взгляд, вопрос был подобен элементарной частице, разделить которую можно, только уничтожив ее свойства. Попробую иначе.
— Звездолету угрожала опасность?
— Да, — Фарамону казалось, что это очевидно.
— А Грапетти?
— Да. Но нет.
Еще один полный оборот.
— Кто-нибудь, — задал я вопрос, абсолютно риторический, — знает, что происходит на этой планете?
— Да, — ответствовал Фарамон.
— Таки да? — тупо спросил я.
— Да, — Фарамон ответил, будто одним ударом забил в доску гвоздь.
Я решил, что исчерпал вопросы типа «кто знает?» и «знает ли?», и перешел к другой группе.
