– Хьюстон!
– Хм?.. – К серьезным чувствам нельзя относиться с легкомыслием. Ему вдруг пришло в голову: а здорово было бы поймать ее сосок губами! И когда он исполнил это, ощутив ее солоноватую сладость, то понял, что был совершенно прав.
– А ты поцелуешь меня еще разок? Прямо в губы.
Теперь уже наступил его черед зажмуриться. Он сосчитал до десяти и попытался вздохнуть. Тон ее голоса не оставлял сомнений, какие из двух пар губ она имела в виду.
Когда он вновь открыл глаза, на ее лице играла слабая выжидательная улыбка, роскошные груди выставлены на обозрение, трусики спущены до лобка.
И тут ее палец едва заметно скользнул по трусикам и уткнулся прямо в нарисованные губы.
– Джози, да я буду целовать тебя там, где тебе вздумается. Всю ночь напролет.
Он склонился над ней.
Ей еще крупно повезло, подумала Джози, что в самый разгар надвигавшегося оргазма она упала, да к тому же еще опрокинула на себя велосипед. Царапина на ноге ныла, но в волнении она этого почти не замечала: лицо Хьюстона дышало подлинной страстью.
Несмотря на ее болтливость, крутые бедра и регулярно выдаваемые глупости, Хьюстона безудержно влекло к ней. Он был заведен до предела, она видела это, и оттого ощущала себя более желанной, чем когда-либо в жизни.
А его губы! Тому, что он мог проделывать ими, следовало бы обучить всех без исключения мужчин по достижении двадцати одного года. Он, безусловно, заслуживал похвальной грамоты от имени всех женщин за подобные трюки, и она готова быть одной из тех, кто вручит ему эту награду.
Хьюстон склонился над ней, пряди его черных волос гнездились как раз у нее между ног, и Джози сообразила, что он намерен удовлетворить ее просьбу. Внезапно она передумала и отскочила назад. Еще одно прикосновение – и она вспыхнет, сгорит в дьявольском пламени вожделения. А ей вовсе не хотелось, чтобы все это завершилось. Завтра, неумолимое, как смерть, наступит слишком скоро. И – всему конец.
– Куда ты рванула? – Он тихо подкрадывался к ней, передвигаясь на карачках, с жесткой решительностью загоняя ее к стене.
Джози прижалась спиной к холодной преграде, скрестила руки на груди и вдруг обратила внимание на то, сколь разнилась степень их обнаженности. Это с какой же стати она стоит перед ним почти голая, а он все еще одет?
Она сдвинула ноги вместе.
– Снимай-ка рубашку, Хьюстон.
Он повиновался без лишних вопросов, откинувшись назад и одним рывком стащив рубашку через голову.
– О Боже… – Влажные трусики облепили ее бедра, она издала стон. Он смотрелся потрясающе, каждый дюйм его ладно скроенного загорелого тела: бицепсы не слишком массивные, но рельефные и сильные, грудь в центре чуть тронута темными волосами.
