По-прежнему мелочил холодный дождь. Природа капризничала, как плаксивый ребенок, которого все вынуждены терпеть. Мы забрались в джип, вполне довольные жизнью. Хотя поведение моего товарища вызывало некоторые вопросы. Почему это его чмокают в щечку, а меня нет? Шутка. По какому случаю был организован такой наваристый — картошечка, да капусточка, да морковушка, да бурячок — обед? Такие простые вопросы вызвали сложную гамму чувств у Николая, который замычал нечто неопределенное, мол, он есть друг семьи и помогать хорошим людям обязанность каждого… кто чувствует в себе силы, чтобы помогать хорошим людям… он есть друг семьи, и обязанность его, как и каждого…
— Стоп! — рявкнул я. — Еще одно такое слово, и ты не ходок в театр. Я пойду один. Вместе с девочками.
Угроза подействовала, как на удавленника действует бельевая веревка. Мой друг замолчал. С чувством оскорбленного достоинства. Так может оскорбляться лишь друг семьи, который чувствует в себе силы не только таскать килограммами овощи и фрукты, но и любить того, кому он носит витамины в неограниченном количестве.
Чтобы разрядить обстановку, я огрел обидчивого товарища по спине и напомнил, что тоже люблю Ладу. Как сестру. И прошу — её не обижать. Никогда.
— Их обидишь, — буркнул Панин.
— Вот это слова не мальчика, но мужа, — поддержал я влюбленного. Подозрительный обед. Во всех отношениях.
— Почему?
— Как почему? Думаешь, Марго там случайно оказалась? За обеденным столом.
— Не случайно, — пожал плечами Панин. — Сама попросила меня, чтобы мы приехали… Вдвоем…
Я внимательно посмотрел на оперсоса хренового. На олуха. На одера. И, сдерживая чувства, спросил, что же он, мать-перемать, ботало такой, молчал, точно его взяли за пищик.
— А ты меня спрашивал?
— О чем?
— Ну, обо всем?
— Нет, не спрашивал, — признался я. — Но как я мог спросить про то, чего не знал? Про акцию.
— Про какую акцию? — удивился Николаша.
— Я про обед…
— А что обед? Отличный обед… Саша, ты чего?
Мы посмотрели друг на друга, как два барана в джипе. Я махнул рукой поехали. Действительно, что произошло? Ровным счетом ничего. Прекрасный обед в приятном обществе. Что еще? Да, Маргарита проявляет странную заинтересованность к фигуре. Моей. По какой причине? Как журналист-щелкопер? Или как слабая половина человечества? К более сильной и мужественной. Половине, коей являюсь я. Надеюсь, ирония прочитывается в моих последних словах? Не знаю. Во всяком случае, она мне нравится. Пока. И, думаю, мы с ней подружимся. Чтобы ходить в культпоходы по театрам, музеям, циркам, планетариям, зоопаркам и дельфинариям. (А в казино и по ночным клубам с мудозвонскими названиями пусть таскаются другие. Мальчики, похожие на девочек, и девочки, похожие на мальчиков.)
