«Я хорошо помню весну и лето 1961 года в Москве, — рассказывала Светлана Аллилуева (она сама обратилась в эту эпоху). Мне было тридцать пять лет… Меня терзало внутреннее беспокойство и, казалось, ничто не могло его заглушить. Я не ощущала интереса ни к церковной службе, ни к религиозным книгам, ни к иконам — они мне ничего не говорили. Но я знала тогда уже нескольких человек моего возраста, которые были религиозны. Я думала о них с удивлением и уважением».
Однажды она вступила в дискуссию о самоубийстве с А. Синявским,[86] специалистом по русской литературе. Он тайно писал свои произведения и затем опубликовал их заграницей под псевдонимом. Позже он будет отправлен в лагерь после нашумевшего процесса 1966 года. А. Синявский объяснил ей, что кончая жизнь самоубийством, человек думает, что себя уничтожил, но он убивает только тело, потому что душа принадлежит Богу — единственному хозяину жизни. Самоубийца не в силах освободить себя, наоборот, он совершает тяжкий грех. Этот разговор стал для нее откровением, потому что ее собеседник сформулировал новую для нее идею, едва ею понятую. Не убий! Таков основной закон поведения человека на Земле. Жизнь вечна и необъятна. Посягать на нее — большое преступление. Молодая женщина принялась читать псалмы. Она перечитала Толстого и Достоевского совершенно по-новому. Весной 1962 года она решила креститься. И это родная дочь Сталина! Синявский познакомил ее с отцом Николаем Голубцовым, священником, у которого не так давно крестился он сам (напомню, тот был духовным отцом Александра Меня). Первая встреча с о. Николаем была для Светланы очень трудной. Она не знала как себя держать, так как никогда не говорила со священником, и, еще — ее поразила его простота и то, сколько внимания и времени уделял он каждому прихожанину, оставшемуся поговорить с ним после службы.[87]
Когда началось наступление на религию, Александр Мень заканчивал свою учебу в Иркутске. Он знал — таково было правило, — что в течение трех лет после института будет должен работать по специальности, а затем поступит в Загорскую семинарию, как было условлено заранее. Между тем в момент, когда начиналась последняя экзаменационная сессия, его неожиданно исключили из института под предлогом непосещения лекций. На самом деле в ректорате института стадо известно о его связях с епархией. Пришлось уехать, не получив диплома. В этом он увидел знак провидения и понял, что на этот раз настал час осуществить свое призвание. Возвратившись в Москву, он был поддержан отцом Николаем Голубцовым и получил его благословение. Анатолий Ведерников, принимавший участие в реорганизации семинарии после войны, стал теперь секретарем редакции «Журнала Московской Патриархии», он очень помог Александру, представив его викарному епископу.
