В комнате, оставленный задыхаться под подушкой, заверещал мобильный телефон. Я аккуратно поставил утюг рядом с рубашкой и побежал пообщаться с ним. Угадал: мне звонил телефон.
– Да, – сказал я телефону.
– Привет, это я, − ответил телефон.
– Доброе утро.
– Тебе звонит бизнесмен, тот самый любитель гастрономических изысков. Он нашел… интригующим и пикантным, как он выражается, оставленное тобой на автоответчике сообщение, – сказал мне телефон.
– Что ж, давай, поговорим, – улыбнулся я. – Что он предлагает?
– Он говорит, что будет ужинать сегодня с десяти до одиннадцати часов вечера в ресторане с трогательным названием «Невинность». Он говорит, что ты, по работе, должен знать, где находится это заведение.
– Ответь ему, что я по работе знаю немало закоулков человеческих душ в городе, но не знаю всех мест. Впрочем, я посмотрю в справочнике. Это не проблема.
– Он добродушно посмеивается и говорит, что, и вправду, бывают проблемы посерьезнее.
– Скажи ему, что я приду в десять, и холодно попрощайся.
– Хорошо, – ответил телефон. – Приятного тебе завтрака…
Звонил тот самый бизнесмен, Павел Панфнутьевич, который был замешан в истории с домиком. Я чувствовал, что мне нужно с ним встретиться, поэтому оставил на автоответчике сообщение. Впрочем, я не знал, что имеено говорить, чего добиваться, поэтому сообщение ограничилось мрачной, витиеватой метафоричной угрозой, где адресат сравнивался с мелким жужжащим комаром, мечтающим напиться крови, над которым уже занесена тяжелая ладонь.
Догладив и одевшись, я принялся торопливо заглатывать кофе с медовым кексом, потому что уже опаздывал. Просыпав крошки на брюки, я попытался стряхнуть их и при этом опрокинул кофе на рубашку, так что пришлось быстро переодеваться; попалась только черная футболка с круглым вырезом.
Выходя, я взял с собой пять тысяч одной бумажкой.
К метро пришлось бежать, чтобы успеть на встречу с великим конспиратором. Я думал, что укладываюсь в срок, но, забежав в вестибюль, увидел по часам в холле, что мои отстают на четыре минуты… что у меня есть мелочь, хотя бы четыре бумажки по десять, но ее не оказалось: карманы были пусты. Жаль, я хотел дать первому в очереди немного больше, чем стоит билет, и попросил бы купить еще один. Очередь в окошко покупки билетов была невыносима, как всегда в конце месяца; я так не хотел менять свою крупную купюру. Когда размениваешь тысячу или пять тысяч, купив даже банку газировки за пятнадцать рублей, после этого остается неприятнейшее ощущение, что денег у тебя уже не осталось, ты потерял некую целостность, синергетический эффект, и получил вместо силы горсть засаленных бумажек. Пришлось прыгнуть через турникеты.
