Пока он был на новом поприще первым и один: навар был невероятный, именно в то время шахтеры тешили себя иллюзией экономической победы, получая в десять раз больше тех забойщиков, которые не рискнули торговать “свободно”. Но буквально через полгода Парыгина прижали. Он счастливо вывернулся от рэкета, залег на дно изыскательского института и, выждав время для прыжка, опять вознесся к благам мира сего. Деньги, которые он теперь “крутит” в своих торговых операциях с мебелью, — из тех самых, невыплаченных шахтерам за пять и более месяцев.
Но главное, он — тот самый Парыгин.
4. В ГЛУБОКОЙ ШАХТЕ
“Не ошибитесь в этикетках! Ведь мафия начала свой путь у нас в Кузбассе под маркой рабочего движения!”
Аман Тулеев. “Без права на ошибку”.
Если выходцы из рабочих комитетов, ставшие перекупщиками, скрытно, как и подобает капиталистам, подавляют и унижают сегодняшних шахтеров, вынуждая их работать бесплатно, то боевики рэкетиров и приблатненные всех мастей вместе с ними открыто плюют на “работяг”. Этим чубайсовским чекистам с двумя-тремя судимостями в биографиях тоже невыгодны теперь забастовки шахтеров, они подзаряжаются от московского рыжего шефа патриотизмом, и дело доходит до того, что атакуют пикеты бастующих на своих иномарках, калечат рабочих.
Когда-то власть использовала сплоченных, агрессивных шахтеров как таран для разрушения Системы, теперь эта же власть использует криминальные формирования для ударов по бастующим горнякам. Интересы власти и криминала в Кузбассе полностью совпали. Если приезжающий сюда Чубайс убеждает в необходимости методичной работы в шахтах, что нужно ему как политику в правящей верхушке, то кузбасская братва наезжает на шахтеров и требует прекращения забастовок, поскольку контролирует торговлю углем и имеет от этого свой процент.
…На шахте “Первомайская” бастовали вот уже неделю. Причем бастовали внаглую, как говорили в Кемерово. “Им же нужно было всего полтора миллиарда долгу выплатить, а им отвалили больше двух. А они опять легли. Хотя другим вообще ни копейки не дали”.
Странность этого монолога состоит в том, что у шахтеров теперь очередность на забастовку, которые превратились в мелкий шантаж главной конторы “Росуголь”. Бастуют не по движению души, не из каких-то даже корпоративных интересов, а — просто по очереди. Есть даже негласный график “залеганий”. Стачка стала второй профессией.
Наглецы с “Первомайской” имели преимущество перед многими другими в том, что могли перегородить автомагистраль, проходившую неподалеку от забоя. (Тоже теперь появилась новая градация. Преимущество шахты определяется не углом залегания, не объемом запасов угля, не его сортностью, а близостью к жизненно важным коммуникациям, которые, при случае, можно “перекрыть”).
