Молоко из белого стало прозрачным, а потом перестало течь и больше не появилось. Через некоторое время кормление начала Эл, и Хелен поднесла свою дюймовочку к ее свободной груди. Молочко оттуда текло, дюймовочка его пила, но не выросла больше ни на миллиметр и осталась на полсантиметра меньше сводных сестер.
Дюймовочки Элли, Хелли, Алли и Ли очень скоро проявили неподдельный интерес к эротической стороне жизни. Эл, Алена, Алька и Хелен смотрели это кино с восторженными комментариями — в конце концов не каждый день трехсантиметровые девушки занимаются лесбийской любовью у тебя на ладони.
А картина повторялась с уменьшением в пятьдесят раз — в пространстве, но не во времени. И похоже, у дюймовочек тоже стали рождаться дети. Только их было трудно разглядеть — ведь при рождении они имели рост в три миллиметра, а после кормления вырастали максимум вдвое.
— Это становится опасным, — сказала Алена. — Интересно, а если внуки родят правнуков, они смогут душить микробов голыми руками? — поинтересовалась Алька. — А здесь есть микробы? — усомнилась Алена. — Микробы есть везде, — ответила Эл — Так не бывает, сказала Хелен. Она имела в виду не микробов, а бесконечное уменьшение дюймовочек. — Здесь все бывает, — заметила Эл, имя в виду вообще все. Лена сама по себе была девушка умная и как раз в этом году в очередной раз собиралась поступать в медицинский институт, так что она кое-что понимала и в химии, и в биологии. Так что Хелен могла с полным основанием сказать, что так не бывает. Не может быть человек ростом с микроба, потому что микроб — существо одноклеточное, а человек при всех своих недостатках — очень даже многоклеточный.
Но и Эл тоже была права.
— Смотри. Они ведь разумные, да? — она показала на занятых своими делами дюймовочек на парапете фонтана.
— Ну, — сказала Хелен.
— А бывают разумные существа ростом в три сантиметра? У них же на разум никаких клеток не хватит.
Но Лена сама по себе помимо науки любила также научную фантастику.
— Может, нейтринные системы? — задумчиво произнесла Алька.
— Нейтринные системы, — повторила за ней Эл. — «Солярис». Хари.
Она схватила свое платье и, порывшись в его складках, извлекла на свет божий иголку с ниткой. Этой иголкой она безжалостно пробороздила себе палец. Чего не сделаешь ради научного эксперимента.
Брызнула кровь из разорванных капилляров. Потекла немного и свернулась, как и положено крови всякого, кто не страдает гемофилией. Эл некоторое время пристально вглядывалась в ранку, а потом сказала:
