Так было и на этот раз. Сначала будильник, потом «Пора вставать» — и ароматные запахи из кухни.
— Ага, уже встаю, — пробормотала Лена и углубилась в размышления, вылезти из-под одеяла в костюме Евы и только потом надеть халат, или же утянуть халат под одеяло, одеть его там и только потом встать.
Первое было вполне в духе вчерашней проповеди Руслана Чайковского — но что если к ней в комнату в этот момент заглянет мама или, страшней того, папа?
Но черт побери, кто для нее важнее — папа или человек, который знает, как связать космос с землей?!
В десять лет Лена наверняка сказала бы, что папа. И в двадцать она, возможно, тоже сказала бы, что папа.
Но Лене было пятнадцать. Переходный возраст и маленькие красные дьяволы вместо эритроцитов в крови.
Решительным движением Лена сбросила с себя одеяло и окунулась в холодный воздух комнаты. С отоплением явно было что-то не в порядке, но у Лены кровь прилила к коже от стыда перед возможным разоблачением ее маленькой тайны.
Кстати, мало кто знает, что слово «стыд» происходит от корня «студ-», который в первоначальной форме сохранился в словах «студеный» и «остудить», а также — в другой форме — в слове «застыть». В древние времена слово «стыд» обозначало ощущения человека, оказавшегося обнаженным на холоде.
Лена мелькнула во весь рост в зеркале на дверце шкафа, и вид этот — снова, как и ночью — ей понравился. Точеная фигурка, ладные бедра, плавная линия груди. Тело, которого действительно не стоит стесняться.
Лена опять представила себя обнаженной перед мальчиками из ее компании или ее класса, и, покраснев всем телом, поспешила закутаться в халат.
Окончательно освободившись от сна, она всерьез начала склоняться к тому, что все, случившееся вчера, было наваждением. Морок, бред, галлюцинация — какой там к черту космос! Обыкновенный парень, который удачно сумел завести полупьяную толпу.
Вот только почему-то Лене нестерпимо хотелось послушать песни этого обыкновенного парня еще раз.
— Вместилище моей вины переполнено, — сказал Руслан Чайковский журналистам, краснея и опуская голову.
Этим утром он изображал кающегося самурая. То ли он делал это нарочно, то ли так выходило случайно — только впечатление было такое, будто в следующую минуту он уйдет в соседнюю комнату и приступит к церемонии харакири.
Предыдущий день был полон волнений. Во-первых, два милиционера, которые обычно дежурили в упомянутом гораздо выше ДК на танцах, и в результате узревшие то, что накануне вечером было вместо танцев, доложили о происшествии по команде.
