— Значит, я изменю голос и походку, — упрямо заявил Хейдон.
— Нет, — решительно сказала Женевьева. Хотя присутствие Хейдона в тюрьме придало бы ей сил, но риск, что в нем опознают лорда Рэдмонда и снова отправят в камеру, был слишком велик. — Один из членов моей семьи уже попал в тюрьму, и я не хочу, чтобы и вас тоже арестовали.
— Тогда с вами пойду я, — предложил Джек. — Я объясню им, что Шарлотта не имеет ничего общего с кражей. Пускай они арестуют меня. Старик Томпсон и этот ублюдок, констебль Драммонд, только обрадуются. Меня высекут и отправят в исправительную школу. Так мне и надо. Что бы со мной ни сделали, я могу лучше позаботиться о себе, чем Шарлотта.
Женевьева удивленно смотрела на Джека. Его серые глаза сверкали решимостью, а руки были сжаты в кулаки. Она и раньше знала, что Джек способен сочувствовать другим. Он ведь рисковал своей свободой, помогая бежать Хейдону. Тем не менее его готовность пожертвовать собой ради Шарлотты глубоко ее тронула.
— Боюсь, что не могу тебе этого позволить, Джек. Я знаю, ты хочешь помочь Шарлотте, но я не верю, что начальник согласится отпустить ее и забрать тебя. Чего доброго, тебя просто арестуют тоже, и тогда придется беспокоиться за вас двоих. Я верну драгоценности и объясню мистеру Томпсону и констеблю, что у них больше нет причин задерживать Шарлотту. А когда она вернется домой, — закончила Женевьева, сурово глядя на удрученных детей, — мы поговорим о вашей попытке обокрасть мистера Инграма.
Констебль Драммонд смотрел на Женевьеву с притворным сочувствием. У него были необычайно большие руки с длинными и не совсем чистыми ногтями. Жирные волосы также свидетельствовали, что этот человек не особенно следит за собой. Правда, черные бакенбарды он причесывал, но они явно нуждались в стрижке. Женевьева давно понимала, что у него нет ни жены, ни любовницы, но только теперь, сидя напротив него в кабинете начальника тюрьмы и чувствуя неприятный запах, исходящий от его немытого тела, она осознала, что узкие рамки безрадостной жизни констебля вообще не предполагают интереса к противоположному полу.
— Я уверен, мисс Макфейл, вам совершенно ясно, что участие обвиняемой в жестоком нападении на мистера Инграма, а также лорда и леди Струзерс полностью аннулирует любое ваше соглашение с мистером Томпсоном относительно опеки над ней. — Констебль Драммонд не улыбался, но Женевьева знала, что сказанное доставляет ему удовольствие.
— Нет, нет, Шарлотта ничего не украла и ни на кого не нападала, — возразила Женевьева. — Так как я вернула все пропавшие вещи и намерена полностью компенсировать мистеру Инграму понесенный им ущерб, то все проблемы, по-моему, решены. Не вижу причин для дальнейшего задержания Шарлотты. Если вы проводите меня к ней, я заберу ее домой и сама разберусь в этой истории.
