Запыхавшаяся и ослабевшая, она была в нескольких метрах от плота, когда он настиг ее. Сильные руки обвили талию. Алексис резко окунул ее, заставив наглотаться соленой морской воды. Вынырнув, задыхаясь и кашляя, она закричала:
– Пусти! Оставь меня в покое!
Они вновь погрузились в воду и, разбрасывая вокруг брызги, вынырнули на поверхность, судорожно моргая. Алексис прошипел:
– Плыви к плоту, злючка, и там ты сможешь услышать всю горькую правду!
Керри из последних сил схватилась за край плота. Ее грудь болела от напряжения, и не было сил, чтобы вылезти из воды.
Алексис влез на плот, крепко и больно схватил ее за руку и одним быстрым движением вытащил из воды.
Керри едва не закричала от боли, но нет, такого удовольствия она ему не доставит. От длительного и интенсивного плавания все ее мышцы заныли. Она не плавала годами и понимала, как глупо сейчас выглядит.
Затянувшееся молчание прервал Алексис. Его голос был беспощаден.
– А теперь тебе придется меня выслушать. И ты не избежишь ужасной правды о Петросе и его долгах. Все гораздо, гораздо хуже, чем ты думаешь.
Керри закусила губу. Она не решалась посмотреть на Алексиса. Если это касалось оплаты обучения и содержания, ей трудно будет смотреть Петросу в глаза.
– Посмотри на меня, Керри, – мягко сказал Алексис.
Она неохотно подчинилась, облизав языком соленые губы. С трудом сглотнув, она пожала плечами и резко ответила:
– Ну, говори, я ничего не узнаю, если ты не скажешь.
Он нахмурился, а голос его стал вкрадчиво-мягким. Это означало, что он теряет терпение.
– Не смей разговаривать со мной в таком тоне, Керри.
Керри, тяжело вздохнув, сказала:
– Прости, Алексис. Мне не хочется об этом слышать, но думаю, у меня нет выбора.
Алексис покачал головой.
– Я говорил с Петросом всего несколько минут назад. Он конченый человек, Керри. Он продал почти все свое имущество, кроме виллы и флотилии «Афродита», которая в ее теперешнем состоянии почти ничего не стоит.
Керри закрыла глаза, на которые уже навертывались слезы.
– Продолжай. Ты сказал, что он не в состоянии обеспечивать меня. Но деньги на мои личные расходы – я думала, это деньги моего отца.
– Нет, это не так. Твой отец оставил тебе весьма небольшую сумму. – Он посмотрел на свои руки, затрудняясь с объяснением. – Петрос не хотел, чтобы ты восприняла это как милостыню. Ты всегда была щепетильна в подобных вещах, и он предоставил тебе возможность думать, что наличные деньги – это часть состояния твоего отца. Но это было не так.
