Манека отстегнул револьвер с пояса и положил его во внутренний карман пиджака, чтобы он не мозолил глаза. Жоан Магальяэнс размышлял, не лучше ли ему проиграть в первой партии, чтобы не сразу выявить свои таланты. Мальчик из бара принес колоду, Манека спросил:
— Курингадо?
— Как хотите, — ответил Жоан Магальяэнс.
— Ну, это не покер, — заявил Тотоньо, и это были его первые слова. — Пожалуйста, не кладите в колоду курингу.
— Ваше желание исполнено, кум, — и Манека выбросил курингу из колоды.
Феррейринья взялся распродать фишки; каждый купил на пятьсот мильрейсов. Жоан Магальяэнс приглядывался к Тотоньо из Риашо-Секо. Кривой, с тремя пальцами на одной руке, он держался мрачно и молчаливо. Ему выпал жребий сдавать. Жоан решил не жульничать, играть честно, допустить даже, если представится возможность, какую-нибудь оплошность. Таким путем он заполучит партнеров для следующих игр, которые принесут ему гораздо больше.
У него на руках была пара королей, он вступил в игру. Манека Дантас поставил еще шестнадцать, Феррейринья спасовал, Тотоньо остался в игре. Жоан добавил. Феррейринья начал раздавать прикуп: Манека попросил две карты, Тотоньо — одну.
— Все три… — заявил Жоан.
Тотоньо спасовал, Манека поставил, никто не захотел посмотреть его карты. Манека снял банк и не удержался — показал блеф:
— Несчастная тройка…
У него были вначале король, дама, валет, и он просил две карты для «стрита». Жоан Магальяэнс засмеялся, похлопал Манеку по спине:
— Прекрасно, полковник, хорошо сыграно…
Тотоньо мрачно взглянул и ничего не сказал. Жоан Магальяэнс потерял всякое уважение к партнерам. Он наверняка разбогатеет в этом краю какао.
Коммивояжеру надоело наблюдать за игрой, и он поднялся на палубу. Свет луны падал на Марго, которая, облокотившись на поручни у борта, о чем-то задумалась. Море было темно-зеленое, последние огни города уже давно исчезли. Пароход сильно качало, почти все пассажиры разошлись по каютам или растянулись в шезлонгах, укрывшись теплыми одеялами. Из третьего класса вновь доносилась какая-то грустная мелодия гармоники. Луна теперь стояла уже высоко в небе. С моря резко потянуло холодком, принесенным южным ветром — он развевал длинные волосы Марго. Она вынула шпильки, и ветер растрепал ее белокурые волосы. Увидев ее одну, коммивояжер присвистнул и бесшумно подошел к ней. У него не было никакого определенного плана, лишь смутная надежда в сердце.
— Добрый вечер…
Марго обернулась, придерживая рукой волосы.
