Щелоков с Брежневым жили на Кутузовском проспекте, на одном этаже, но общались далеко не каждый день. Оба были загружены «под завязку», и министр ждал случая при очередной встрече за рюмкой вновь напомнить о своей навязчивой идее. Но генсек тоже зря времени не терял.
У Николая Анисимовича была одна затаенная мечта, которая, зародившись, не давала ему покоя. Он мечтал о том времени, когда станет руководителем объединенных внутренних войск, включая милицию, пограничные части, КГБ. Это означало, что именно он станет негласным руководителем страны, ибо у кого сила, у того и власть. Как ни уважал он в душе Леонида Ильича, как ни пытался боготворить, но все же понимал: землячок долго не протянет, умишком не вышел. А остальные? О, как хорошо успел он узнать нутро этих вождей, увешанных золотыми звездами Героев! Да если бы все они поступали по-геройски, то… наша страна давным-давно стала бы богатейшей в мире. Члены Политбюро! Престарелые вожди высоко носят седые головы, подписывают указы, которые уже подписал первый. Больше всего они любят вспоминать свою боевую молодость, с каждым разом добавляя в мнимые подвиги все новые и новые детали. Пусть задуривают мозги простым обывателям, а не ему, Щелокову. Вот к примеру, Кириленко. Ему ли не знать сего хозяйственника еще по Днепропетровску, который является, как и Черненко, тенью Брежнева! Куда переезжал тот, туда и свита. Говорят, свита делает короля. Возможно, но только не в Советском Союзе. У нас свита – тень первого, повторяющая сказанное свыше. А Суслов? Этот неврастеник, постоянно шевелящий тонкими пальцами, будто мысленно кого-то душит. Он, Николай Щелоков, прошел войну, будучи не членом Военного совета, а строевым командиром, дважды был ранен, выбивался из окружения, однажды ходил в рукопашную, лично заколол штыком немецкого офицера, а они… бумажные черви, тугодумы, жалкие чиновники, вынесенные на гребень мутной волны!
Министр достал из потайного ящика с десяток тонких голубых папок. Это были досье на каждого из членов политбюро, на председателя КГБ, на руководителей Верховного Совета, на их ближайшее окружение. Покачал на ладони. Вот чего больше всего на свете боятся эти высшие чины. Слух о досье каким-то образом дошел до сведения политбюро, даже Леонид Ильич делал запрос. Обеспокоился и Андропов, который считал себя человеком безгрешным и бескорыстным. Однажды Юрий Владимирович позвонил ему и прямо спросил: «Зачем ты, Николай Анисимович, лезешь в чужое ведомство?». Испугался. Без греха и впрямь один Иисус Христос…
