– Скажите, господа, – обратился я к группе разговаривавших, – чтобы попасть в Сен-Пьер необходимо проехать здесь?
– Да, но только не через площадь, а налево, через мост; дорога проходит по ту сторону реки, – объяснил мне один из мужчин.
Следовательно, Саргасса могли и не видеть. Тем не менее я снова задал вопрос:
– Вы только что говорили, что Саргасс отвозил в Виллар чемодан. Вы не помните, это было в понедельник?
Незнакомец на минуту задумался и посчитал по пальцам.
– Да, потому что похороны Титэна были в понедельник.
– Вы не можете мне сказать, вернулся ли Саргасс в этот же вечер в Сен-Пьер?
– Нет, не возвращался, – ответил мой собеседник. Я вздрогнул.
– Вы в этом уверены?
– Уверен, так как он ночевал здесь и сидел в кафе до одиннадцати часов вечера. Он выехал из Виллара слишком поздно и был здесь только в восемь часов.
Охватившее меня разочарование не знало границ. Alibi Саргасса было установлено. Если он уехал из Виллара в шесть часов вечера и пробыл в Пюже-Тенье от восьми до одиннадцати, он ни в коем случае не мог быть убийцей господина Монпарно.
– Он уехал отсюда только на другой день в четыре часа утра, – продолжал незнакомец, – и повез с собой учителя из Антрево.
Я был окончательно подавлен. Вся моя комбинация рухнула.
– Благодарю вас, – произнес я упавшим голосом, отходя к Дольчепиано.
Тот саркастически улыбался.
– Не забудьте историю с чемоданом, – сказал он.
– Что ж из этого?
– А кстати и деньги…
– Что это доказывает? – недовольно проворчал я. – Раз мы знаем, что Саргасс был здесь. Или вы думаете, что меня так интересует кража содержимого чемодана, когда речь идет об убийстве.
– А вы думаете, что между тем и другим нет ничего общего? – произнес, покручивая усы, Дольчепиано.
Его упрямство наконец вывело меня из себя.
– Но ведь мы же отлично знаем, что в момент совершения преступления он был здесь.
– Значит, вы намерены временно оставить Саргасса в покое?
– Само собой разумеется! – сухо ответил я.
И, не желая продолжать разговор, я постучал по столу и велел принести себе абсент.
Дольчепиано, в свою очередь, также приказал подать себе хинной настойки, и мы занялись едой, время от времени бросая взгляд на улицу.
Однако, несмотря на все мое старание избегать взгляда моего спутника, его насмешливый голос то и дело звучал в моих ушах.
– А история с чемоданом?.. А деньги?..
С каждой минутой мое раздражение принимало все большие размеры. Я чувствовал, что итальянец прав, что чемодан и деньги играют во всем этом деле далеко не маловажную роль, но неумение ими воспользоваться заставляло меня относиться к этим уликам скептически.
