– Проезд запрещен, – ответил англичанин. – Пусть тогда он приедет с вами.
С другой стороны белого шлагбаума гуркх в форме зеленого цвета и с десантным автоматом на плече рассеянно следил за разговором. Другие гуркхи стояли вдоль ограды из колючей проволоки, окружающей загородный дом. Через равные промежутки высились мачты с телекамерами. Место для любовных утех принца Махмуда охранялось как Форт-Нокс.
Положив конец разговору, Майкл вернулся на учебную площадку, а гуркх, что-то бормоча, застыл в безукоризненной позе часового.
Малко взглянул на окрестности дома: там не было бассейна, но дорожка вела к пляжу. Какая-то женщина лежала к ним спиной под пляжным зонтом. Пэгги Мей-Линг? Ангелина раздраженно включила задний ход, пробормотав:
– Осел!
– Кто это?
– Майкл Ходжис, начальник службы личной безопасности султана. Он подчиняется только дворцу и этому старому пьянице Гаю Гамильтону.
Они поехали в обратном направлении к «Кантри Клабу». Ангелина напевала. У Малко вдруг появилось ощущение, что никто не хочет знать, что же случилось с Джоном Сэнборном на самом деле.
Кроме Джоанны Сэнборн и его самого.
Аль Мутади Хадж Али рассеянно провел взглядом по широкой лужайке, спускающейся к реке, которая протекала вдоль ограды дворца, затем снова погрузился в чтение документа. Сквозь стены доносилось странное стрекотание, похожее на далекую перестрелку. Это пятнадцать секретарей печатали официальную корреспонденцию. Благодаря пуленепробиваемым стеклам и толстому бежевому паласу во всю комнату, в кабинете Хаджа Али со светлой деревянной обшивкой стен, в котором выделялась мебель, сделанная по заказу в Париже у Клода Даля, заглушались все шумы. По-прежнему шел дождь, и султан отменил ежедневную партию в сквош. По одному из четырех телефонов, установленных на столе Хаджа Али, султан мог вызвать его в любой момент. Когда Хадж Али выходил из кабинета, он всегда имел при себе переносной радиотелефон, служащий для той же цели. Но была оборотная сторона медали, которой все завидовали: он был практически единственным человеком, с которым султан Хассанал Болкиях встречался несколько раз в день. Он служил ему памятью, даже мозгом, а иногда и невольным конфидентом... Это была такая значительная роль, что новая очаровательная супруга султана от этого загрустила.
Водворившись в джерудонгском дворце, бывшая стюардесса была уверена – и напрасно, – что Хадж Али вредил ей в пользу первой жены. Даже если бы первый адъютант захотел, он не мог бы этого сделать, так как султан был безумно влюблен в Мариам.
