К четырем часам Манев заезжает за мной, и я еду с визитами доброй воли в три экспортные фирмы, почти полностью передоверив ведение переговоров своему спутнику. В заключение Манев берется показать мне кое-какие достопримечательности города.
— Если это так обязательно... — Я без энтузиазма отзываюсь на его предложение.
— Конечно, не обязательно. Но почему бы тебе не посмотреть, как выглядит с близкого расстояния «Святая София»?
— Было бы гораздо интересней посмотреть, как выглядит с близкого расстояния Софи Лорен, — уныло замечаю я.
Но, поскольку как-то все же нужно убить время, остающееся до поезда, я покорно сажусь в «мерседес». Мы останавливаемся перед мечетями, у разрушаемых сыростью стен, у крытых базаров, осматриваем позеленевшие от времени купола, при этом Манев добросовестно дает мне соответствующие исторические справки, однако все это время я думаю о другом, о том, что происходит, может быть, именно сейчас в этом самом городе и от чего зависит исход операции.
Точно в девять приезжаем на вокзал, значительно более тихий в этот вечерний час. Спальный вагон уже другой, проводник тоже другой, потому что прежний вагон и прежний проводник отправятся в путь завтра, если вообще отправятся. Поднимаемся с Маневым в купе, чтобы выкурить по сигарете, потому что поезд отходит только в девять двадцать. Борислава все еще нет.
— Борислава нет, — говорю я без всякой необходимости, когда мы садимся на уже разобранную постель.
— Успеет, — успокаивает меня мой знакомый, но лицо его напряжено, как, вероятно, и мое.
— Да. Борислава все нет, — говорит Манев- уже другим тоном четверть часа спустя. — Мне пора исчезать.
Мы обмениваемся рукопожатиями и не слишком уверенным взглядом. Мой знакомый покидает вагон, но продолжает оставаться на перроне, а я облокачиваюсь на окно и обвожу глазами перрон.
Проводники уже закрывают с грохотом двери вагонов. Вдруг из зала ожидания появляется фигура Борислава, в несколько прыжков он пересекает перрон и вскакивает на ступеньку вагона за несколько секунд до того, как трогается поезд. Манев поднимает на прощанье руку, и на его лице мелькает улыбка.
Борислав прилег на постель у окна, предоставив мне Другую ее половину, со стороны двери. Он наливает себе четверть стакана виски и отпивает большой глоток.
— Неплохое. Это Манев тебе дал?
— Да, — киваю в подтверждение. — Но он не сказал, что принес для тебя одного.
— Извини, пожалуйста, я сегодня маленько того... Он делает красноречивый жест у своей головы, затем берет второй стакан, щедро наливает золотистого напитка и подает мне.
