И вот я возвращаюсь из кишлака. В моем чемодане лежат две банки сметаны, шесть гроздей винограда, восемь слоеных лепешек, горсть джиды[6], горсть сушеного персика и горсточка сушеного урюка. Все это мне дала любимая моя бабушка и велела отнести в больницу Салимджану-ака.
— Сиди у его изголовья, не отходи ни на шаг, — строго-настрого велела она. — Этот полковник тебе как второй родной отец, держись за него покрепче, и он сделает из тебя человека.
Из кишлака я в общем-то возвращаюсь довольным. Очень приятно было встретиться с дорогими моими папой, мамой, ненаглядными сестренками. Ох и соскучились они по мне: совсем зацеловали, до сих пор болят щеки, словно терли их наждаком. Одно плохо, не удалось встретиться с закадычным другом Закиром. Как раз перед моим приездом его направили в областной центр на совещание передовых доярок. Правда, оно завершило свою работу тогда, когда я еще был в кишлаке, и Закир немедля отправился домой. Но по дороге уснул в автобусе и тот увез его обратно. Так и не привелось нам свидеться на этот раз.
Выйдя из машины на автобусной станции, я решил испытать свою драгоценную Волшебную шапочку. Как бы она не потеряла свою силу… Вот надел на голову, произнес магические слова: «Наверху небо, внизу земля, исполни мое желание, шапочка моя. Сделай меня невидимым». И в ту же секунду стал невидимым.
— Здравствуй, шапочка моя!
— Здравствуй, дорогой Хашимджан!
— Ты ждала меня, шапочка моя?
— Все глаза проглядела, Хашимджан.
— Мне опять нужна твоя помощь, дорогая.
— Если для хорошего дела, Хашимджан, трудов не пожалею.
— Я хочу искоренить преступность, шапочка моя. Ни больше, ни меньше.
— Я готова тебе помогать, Хашимджан.
— Как по-твоему, с чего мне лучше начинать?
