– О нет, сударыня, – возразил лакей (это действительно был лакей), – мне приказано доставить одного лишь господина де Ля Валле; пославший меня предвидел, что вы тоже пожелаете приехать, и мне дано на этот счет прямое распоряжение. Вам нельзя сопровождать нас; прошу извинить меня, но я должен повиноваться.
– Ах, сколько предосторожностей, какие чрезвычайные меры! – воскликнула она. – Ну что ж, господин де Ля Валле, идите! Поезжайте туда, явитесь смело к господину председателю, я приеду тотчас после вас, я немедленно посылаю за каретой.
– Не советую, сударыня, – возразил лакей, – мне поручили известить вас, что если даже вы прибудете лично, вам не удастся ни с кем переговорить.
– Не удастся переговорить! – воскликнула мадемуазель Абер. – Как так? Что это значит? Господин председатель считается благовоспитанным человеком! Порядочным человеком! Как же понять такие поступки? Ведь он христианин! Неужели его должность дает право посылать за совершенно посторонним лицом, не имеющим к суду никакого отношения? Гак только преступников забирают! Право, я отказываюсь это понимать. Это противно воле божьей. В таком случае, Ля Валле, вам ехать не следует. Я питаю расположение к господину де Ля Валле и не скрываю этого. Да, разумеется, у него нет ни должности, ни звания; но он подданный его величества, как всякий Другой, и никому не позволено ни третировать подданных его величества, ни обращаться с ними бесцеремонно по той лишь причине, что ты председатель суда, а они никто. По-моему, вам ехать не надо.
– Нет, сударыня, – возразил я, – я ничего не боюсь (и это была правда). Не будем вникать, прав или неправ господин председатель, посылая за мной; пристало ли мне строить из себя господина? Знай сверчок свой шесток. Будь я парижским буржуа – еще куда ни шло; но пока я мелкая сошка, я должен помнить свое место и не задирать нос; как говорится, по одежке протягивай ножки. Господину председателю угодно вызвать меня к себе; что ж, значит господин председатель в своем праве. Если господин председатель желает меня видеть, он меня увидит и выскажет мне свои мысли, а я ему выскажу свои. В конце концов, мы в христианском государстве; совесть моя чиста, есть же бог на небе. Пойдемте, сударь мой, я готов.
– Пусть так! Я согласна, – сказала мадемуазель Абер. – Ничего плохого не может случиться. Но прежде чем вы отправитесь, прошу вас на минутку зайти ко мне в комнату, господин де Ля Валле.
Она вышла, я последовал за ней. Она открыла шкаф, засунула руку в мешочек, вынула горсть золотых монет и протянула их мне.
