А Антон словно обезумел. Он вдруг сильно побледнел, черты его лица исказились не то от боли, не то от отчаяния. Он схватил Полину за плечи и что есть силы рванул к себе и начал в каком-то неистовстве целовать её губы. Она отталкивала его, но он быстро скрутил ей руки за спиной и через мгновение повалил на кровать.
— Не смей… Я не хочу… Я ненавижу тебя, — Полина уже плакала, но он будто не слышал её слов, прорывающихся сквозь рыдания. Он всем своим телом вдавливал её в кровать, и ей стало трудно дышать. Но она всё равно сопротивлялась ему, хотя Антон был гораздо сильнее и Полина знала, что ей никогда с ним не справиться.
— Какой бред ты несёшь! Я не хочу это слышать! Замолчи! — исступлённо повторял он и продолжал целовать её лицо.
Полина от собственной беспомощности и слабости почти теряла сознание, но когда Антон сорвал с неё остальную одежду и распял её под собою, перестала сопротивляться и плакать. Она безучастно лежала со скрученными за спиной руками, как можно выше закинув голову назад, чтобы только его губы не касались её лица, чтобы только она не слышала его тяжёлого дыхания. Она была растоптана и унижена настолько, что ей не хотелось жить. Просто бы закрыть глаза и умереть, улететь отсюда далеко-далеко… только бы ничего не видеть, ничего не слышать и не чувствовать.
Когда всё закончилось, Полина с трудом поднялась с кровати — болела каждая клеточка тела, изломавшегося в мучительном сопротивлении. Она встала, надела длинный халат, наглухо запахнув его на груди. Антон сидел на краю кровати, свесив руки ниже колен и низко опустив голову. Под полурасстегнутой рубашкой нервно вздымалась грудь, на шее пульсировала вздувшаяся от напряжения вена.
— Господи… — простонал Антон сквозь зубы, — господи, до чего ты меня довела, Полина… Ты этого хотела? Этого?.. Чтобы я взял тебя силой? Что ты со мной сделала, любимая?!
Антон поднял на Полину глаза, и она увидела в них слёзы. Но ничего уже больше не могло её взволновать в нём — а особенно его отчаяние от совершённого. Он изнасиловал её физически, но если разобраться, то все эти годы не этим ли самым занимался с её молчаливого позволения?
— Я ухожу от тебя, Антон, — безжизненно — ровным голосом произнесла Полина. — Дети выросли. Я тебе больше ничего не должна.
— Я разве когда-нибудь от тебя что-то требовал? — он смотрел на жену сузившимися от горечи и страдания глазами, голос его срывался, губы безвольно подрагивали. — Я так тебя любил всегда… А ты, почему ты меня разлюбила?
