Алла вытерла слёзы и уже пожалела о том, что позволила себе расплакаться перед младшей сестрой. Получается, будто она жалуется на Вадима Аркадьевича, ищет сочувствия и сострадания. Но какое она сама имеет право его осуждать? Её обидами движет всего лишь избалованность и эгоизм. Нужно пытаться подняться до уровня Вадима Аркадьевича, а потом уже и судить его.
— Я иду в магазин, — решительно сказала она и поднялась со стула.
— Подожди, сейчас придёт Кирилл, его и отправим…
— Вот видишь, Геля, как легко так рассуждать! Почему Кирилл, почему не я? Он чем-то меня хуже? — строго спросила Алла. Она нарочито избегала намёка на то, что за хлебом могла бы сходить и Геля. Но этот намек Геля легко прочитывала. И ещё то, что если сама Геля позволяет себе каким-то образом подавлять младшего, то уж тем более не имеет право судить Вадима Аркадьевича.
— Иди, иди, ради Бога, в магазин, — поморщилась Геля, — тебе полезно проветриться!
— А ты, дорогая, почисти, пожалуйста, картошку. Я приду и приготовлю жаркое на ужин.
— Если ты такая правильная, может быть, сама справишься? — в пику ей возразила Геля.
Алла ничего не ответила, быстро сбежала по лестнице и захлопнула за собой дверь. Геля могла бы спокойненько продолжать валяться на диване, Алла вернувшись, сама бы всё сделала и даже не упрекнула бы сестру. Но сегодня Геля почему-то отправилась на кухню выполнять указание Аллы. Может быть, потому что не любила быть предсказуемой, или пожалела сестру, или потому что такую противную и ленивую девицу никто не будет любить, особенно Илья.
Ужин был готов как раз к приходу отца. Но Антон не торопился за стол. Он очень не любил ужинать в одиночестве. Антон никак не мог привыкнуть к тому, что Полины по вечерам не бывает дома, хотя это уже длилось около пяти лет.
Алла накрыла стол на троих, но Геле позвонил друг Костя, а пережидать эту болтушу было невозможно. И папа с любимой дочкой сели ужинать вдвоём.
— Где сегодня наш оболтус? — спросил у Аллы Антон, имея в виду Кирилла, — Сколько раз я ему повторял, чтобы к ужину был как штык. Семья и так перестала собираться за столом.
— У всех свои дела, папочка, — успокаивала недовольного отца Алла, Ты никак не можешь привыкнуть, что мы уже выросли… Ешь, пожалуйста, мы с Гелей старались. Вкусно?
— Как у тебя дела, солнышко? Ты какая-то усталая сегодня.
— Всё хорошо, папочка, не волнуйся…
Геля из прихожей вполуха слушала Костю и ласковое воркованье Аллы с отцом. Ему-то она ничего не скажет о своём Вадиме Аркадьевиче, будет втихомолку мучиться.
