Родион стоял рядом с Алексом. Замешкавшись со своим снаряжением, он боязливо поглядывал через плечо — в обвал. Лезть вниз ему не хотелось.
Ситмах остановился. Чувство, шестое или седьмое — неизвестно подсказывало ему, что Макс погребен именно здесь. Ситмах всадил лопату в песок, затем оглянулся и крикнул: — Заснули вы там, что ли?
— Слышишь, шеф зовет, — насмешливо сказал Гнейс.
Он все еще сидел на лошади и не собирался слезать. Ну что же ты, никак боишься, Родион?
Родион вздохнул и как был, без страховки, вооружившись одной лишь лопатой, спрыгнул в котлован.
— Шефа боится больше Поглощения, — хихикнул Гнейс.
Ситмах копал, как заведенный. Свитер на его спине вымок, он сбросил его, и теперь кожа блестела от пота, будто смазанная маслом. Родион добрался до него, и они стали копать вдвоем.
Был полдень. Солнце силилось прорваться сквозь серую кашу облаков. Неожиданно просочился луч, ослепил. Алекс зажмурился.
Солнце! Может, все это кончится так же внезапно, как и началось?
Порыв ветра заставил парнишку вздрогнуть. Земля качнулась едва приметно… Или показалось?
Кони занервничали, стали переступать с ноги на ногу, трясти гривами. Позвякивали удила.
Жена Родиона подошла к самому краю обрыва.
Поначалу она смотрела молча, потом что-то прошептала и, наконец, закричала: — Чего вы там? Зачем?! Назад! Скорее! — она махала руками, и крик ее уносил ветер. — Провалитесь, дураки, провалитесь, — причитала она.
Ситмах уже отбросил лопату и разгребал песок руками. Алекс видел лишь его спину и спину Родиона.
Неожиданно между ними возникла голова, серая от пыли, руки взметнулись вверх и упали.
Ситмах отцепил от пояса флягу и стал поливать покрытое землею лицо Макса. Тот мотал головой, с жадностью глотая воздух, потом пил напополам с грязью и конвульсивно греб руками, будто хотел плыть по этому морю рыхлой земли и песка. Ситмах и Родион подхватили Макса под руки и потащили на твердую почву.
Тут Алекс заметил, что кусты дрожат мелкой знакомой дрожью.
Он отчаянно закричал и дернул за веревку.
Ситмах все понял, те трое внизу заспешили, даже откопанный стал торопливо переставлять ноги. Но они вязли в рыхлом песке.
Алекс видел, что Ситмах уже проваливается выше колен. Их засасывало, как в трясине, в ямах выступала вода, как испарина на лице больного.
Алекс повернулся в сторону Гнейса, но тот исчез вместе с конем, будто его поглотило.
Ситмах что-то крикнул, но крик его заглушил истошный плач женщины. Но Алекс и сам наконец сообразил.
