— Уже нет, — Танчо поджала губы.
— Что так?
— Он хотел иметь не только стол, но и дом. То есть постель, — Танчо тряхнула волосами с самым независимым видом. — Пришлось попросить его искать полное довольствие в другом месте.
— Приятно услышать, что очередной нахлебник испарился.
— Я просто хотела помочь. А он тут же вообразил Бог знает что!
Черт возьми, красивая девчонка и глаза так и жгут. Но что-то во взгляде есть такое… что-то, вызывающее желание, нет, не обнять, а отступить на шаг.
— Да, да, тебе нравится быть принцессой, причем принцессой добренькой. Недаром к тебе липнет всякая шваль. Вроде той девчонки, которая явилась к нам пообедать и нечаянно прихватила с собой мамину норковую шапку. Одно приятно — после этого случая эта тварь к нам носа не кажет.
— Я же не виновата, что все, кого я жалею, оказываются подонками!
— Так зачем тебе кому-то помогать?
— Иначе не могу.
— Что значит «не могу»? — раздраженно переспросил Белкин. — Хочу тебе напомнить, что ты не своими денежками соришь, а моими. Ты еще и рубля не заработала.
Танчо нахмурилась.
— Так ты дашь полтинник, или нет?
— Ладно, раз уж конец сессии, дам, — милостиво пообещал Белкин.
Тем временем Ирина поставила перед ним тарелку. Яичница с ветчиной любимый мужнин завтрак.
— Ветчинка-то у тебя подгорела, — морщился Белкин, ковыряя вилкой в тарелке. — А еще два куска выбросила. Почем нынче ветчина? Дорого. Неэкономная ты хозяйка. При моих доходах могла бы…
— Ну вот, опять! — страдальчески закатила глаза Ирина. — Подумаешь, какой-то кусок. Мелочь!
— Мне эти мелочи с неба не валятся! За каждый рубль драться приходится. Когтями и зубами! И за все платить! За все это! — Широким жестом Белкин обвел кухонный гарнитур из натурального дерева, похлопал по обитой бархатом спинке «уголка», выразительно ткнул пальцем в стеклянный шар светильника над головой. — даже в этой скатерти частица моего пота и моей крови! — Белкин потрогал свежий шрам на лбу — след от удара обрезком водопроводной трубы, дело рук неизвестных налетчиков. — Не говоря о самой квартире! Но никто не ценит!
— Да ценим мы, ценим! — спешно воскликнула Ирина, пытаясь прервать бесконечную тираду.
— Вот- вот «цени-и-м», — передразнил Белкин. — Да какой тон! Думаешь: лишь бы отвязался! К собаке и то лучше относятся. Кофе сладкое не можешь сделать.
— Сладкий, — автоматически поправила Танчо.
— Сладкое! — настоял на своем праве коверкать слова Белкин. Он оттолкнул чашку с недопитым кофе и поднялся. — Я сегодня поздно, предупредил он кухонную мебель и сидящих на ней женщин.
