Изображение тут же пропало. В черной поверхности зеркала теперь не отражался даже огонек свечи.
— И кто же все это объяснит, если я ничегошеньки не понимаю?! раздраженно пробормотала Анастасия.
Она вышла в коридор, как была, в одной ночной сорочке, со свечою в руке и направилась к соседней двери.
— Викентий Викентьевич! — Анастасия постучала по фанере костяшками пальцев.
Несмотря на поздний (или, быть может, ранний) час, в комнате не спали: изнутри доносилась шумная возня, бросанье предметов и ругань. Лишь после третьего стука дверь наконец приоткрылась, и наружу высунулся толстенький коротышка в одних пижамных полосатых штанах, босиком. Он близоруко щурился и поглаживал ладонями круглый, как арбуз, живот, покрытый черной растительностью.
— Чем могу служить, сударыня? — спросил он с легким поклоном. Случилось что-то экстраординарное?
— Вот именно. У старухи родился сын.
— Младенец? — уточнил Викентий Викентьевич.
— Нет, сразу взрослый. Вор и бродяга.
— Ну, такое частенько случается. Стоит ли из-за подобной мелочи вскакивать посреди ночи?
— А если я скажу, что господин Фарн направляется к нам?
— Фарн?.. — Викентий Викентьевич испуганно обернулся, будто за его спиной тут же возник господин с белыми, как снег, волосами.
— Не к нам конкретно, — поправилась Анастасия. — А к нам — в город.
— Может быть, все не так страшно? Образуется, так сказать. — Викентий Викентьевич покосился на дверь, шум за которой ничуть не стихал, а напротив, усиливался.
— Мы сделаем вид, что нас это не касается, — задумчиво проговорила Анастасия.
— Как будет угодно, сударыня. — Вновь не без изящества поклонился коротышка. — Решение зависит исключительно от вас.
Анастасия повернулась, чтобы вернуться к себе, но вдруг остановилась.
— Послушай, киса, Барсик, а почему ты не называешь меня королевой?
— Простите, сударыня, почему-то не могу.
— Не тяну, значит, на королеву?
— Сударыня, вы же знаете, как я вам предан!
— Но встречать Фарна на вокзал не поедешь, ведь так?
— Шайтаниров пойдет, ему такие поручения по душе. А меня увольте, я человек умственного труда.
Вновь в комнате что-то грохнуло, а следом раздался истошный визг. Барсик вздрогнул всем телом и сделал попытку ретироваться за дверь.
— Послушай, избавься от них! — в сердцах воскликнула Анастасия.
— Никак не могу, — потупился Барсик.
— А если я прикажу?
— Если прикажете, — Викентий Викентьевич глубоко вздохнул, — что ж, дело подневольное, исполню. Но я бы просил нижайше…
