Рем сделал знак Женьке и торопливо, почти бегом, направился к боковому входу – широкой, обитой железом двери, на которой краской в двух местах было написано: «Виварий». Они вошли, и в темноте, на ощупь, двинулись по коридору. В бетонном мешке, разрезанном полосками тусклого света, стоял тяжелых запах, который всегда царит в зверинцах, где, предназначенное для свободы, держат в неволе зверье. Впрочем, запах почти не беспокоил людей, за высокими загородками, кто-то ворочался и тяжело дышал.
Она крепче прижала поросенка к себе и тут же почувствовала, как теплая струйка страшасиковой крови течет по животу…
– Рем, скорее, – взмолилась она, содрогнувшись всем телом.
– Тише ты, – огрызнулся он и наконец включил свет.
Они стояли в небольшой комнате с множеством шкафов по бокам. Одна из стен была прозрачной и там, за стеной, еще неосвещенная, находилась мастерская с множеством приборов, крашенных белой с синевой краской, и диковинным агрегатом, висящем на массивном кронштейне, чей длинный хобот был оплетен прозрачными трубками и гибкими металлическими лентами.
– Поторапливайся, – буркнул Рем и вытащил из шкафа пакет грязного белья: простыню, шапочку в бурых пятнах и такой же замызганный клеенчатый фартук. Женька невольно покосилась в угол, в сторону раковины. Порыжелый фаянс, а над ним кран с открученной головкой – даже технически пригодной воды здесь давно не было и не скоро будет.
– На, привяжи зверя, – приказал Рем и сунул Женьке ком грязных разорванных вдоль бинтов. – Не бойся, все стерильно, знаешь как теперь дезинфицируют? Несут наверх, на крышу, и в полдень ультрафиолет все сжигает… – Рем то ли кашлянул, то ли рассмеялся, и включил свет в операционной.
Женька вошла и осторожно положила страшасика на стол, покрытый прожженным в нескольких местах пластиком.
– Погоди, поднимай обратно, – спохватился Рем и, притащив бутыль с желтой, остро пахнувшей жидкостью, принялся протирать стол, затем обтер перчатки и, поколебавшись, – заодно кнопки на пульте управления агрегатом.
Женька привязала крошечные лапки страшасика к специальным крючкам на краю стола и прикрыла тельце простыней, оставив лишь воротник и голову открытыми.
– Рану надо продезинфицировать, – сообщил Рем, сознавая, что от всех его действий разит чудовищным дилетантизмом, но старался принять вид уверенный и ученый. – Но лизолом нельзя… кажется. Там, в предбаннике есть перекись… Принеси… – приказал Женьке.
– А наркоз? – спросила она неуверенно.
