Несколько лет назад на вилле Эсте, вернее, в саду, расположенном над дорогой, где когда-то жил какой-то правитель, я встретил молодую пару с благородными манерами, которая прогуливалась между деревьями, повалившимися колоннами и обломками мрамора; в этой скромно одетой молодой даме я, без всякого сомнения, узнал проститутку, с которой некогда встречался. Тогда она казалась мне идеалом женщины. Теперь же она чудесным образом превратилась в благопристойную мещаночку-жену. Перемена была поразительной. Я приподнял шляпу и представился, прибавив, что, как мне кажется, мы знакомы. И действительно, я в этом нисколько не сомневался. Пара назвала свою ничем не примечательную итальянскую фамилию и вежливо опровергла, что когда-либо видела меня. Я же теперь отлично вспомнил ее, как я частенько спал в борделе на Розенштрассе. Это удовольствие стоило мне тогда кучу денег. Я никогда не слышал, чтобы она произносила хоть слово, и некоторые полагали, что она немая. В то время фрау Шметтерлинг особенно выделяла ее из всех остальных девиц, она имела обыкновение называть эту чудную красотку своей «племянницей» и приберегала ее для клиентов, к которым она питала симпатию. Для тех, кто проникал в ее комнату, действие всегда протекало по одному и тому же сценарию. Занавески были обычно темными, и единственным источником света служила большая свеча, прикрытая стеклянным колпаком, отчего по комнате метались причудливые тени. Нимфа возлежала на сером бархате, неподвижная и пассивная. На цепи, которая опоясывала ее талию, было подвешено украшение в виде крупного насекомого длиной более десяти сантиметров, а толщиной около пяти и с размахом крыльев около пятнадцати. Тело насекомого было из камня какого-то нездорового зеленого цвета, крылья из хрусталя и серебра, отчего возникало впечатление прозрачности. Разные темные драгоценные камни покрывали головку и панцирь насекомого: агаты, сердолики, темный жемчуг. Эта чудесная необычная букашка покоилась на ее смуглом теле, словно пила из него кровь. На шее у девицы была массивная золотая цепь, каждое звено которой представляло собой скарабея, исполненного в египетском стиле. Цепь спускалась до ее маленьких накрашенных грудей. Одна ее тонкая рука была совершенно голой, а другую украшал золотой браслет с аметистами в виде двух переплетенных между собой змей; на щиколотке было внушительное золотое кольцо с крупным рубином, на четвертых пальцах ног были точно такие же кольца. Пальцы ее рук были унизаны множеством мелких украшений, и массивность золота подчеркивала хрупкое изящество ее молодого тела.
