которое, простирая перед собою свою мрачную тень, покрыло всю обыденность предыдущего сна удушливой атмосферой ужаса. Оно вошло, крадучись спустившись по трём ступенькам, которые вели от входа в эту камеру ужасов, и моя мать чувствовала, что это была Смерть.
Оно несло на своём плече тяжёлый топор и пришло, подумала она, уничтожить её маленьких детей. При входе этого призрака моя сестра Алексис вырвалась из ряда, встав между ним и моей матерью. Он поднял свой топор и собирался ударить мою сестру Кэтрин – удар, который к своему ужасу моя мать не могла перехватить, хотя схватила для этого трёхногую табуретку. Она чувствовала, что не могла бросить табуретку в фигуру, не убив Алексис, которая ещё находилась между ней и ужасной тварью…
Топор опустился и бедная Кэтрин упала. Снова топор был поднят ужасным призраком над головой моего брата, который стоял следующим в ряду, но теперь Алексис скрылась где-то позади ужасного визитёра и моя мать с криком метнула табуретку в его голову. Он исчез и она проснулась…
Через три месяца все мы заболели скарлатиной. Моя сестра Кэтрин умерла почти сразу же, принесённая в жертву, согласно грустным мыслям моей матери, чрезмерному вниманию к Алексис, угроза которой казалась более серьёзной. Предсказание сна было частично выполнено.
Я также был на пороге смерти – оставленный врачами, но не моей матерью; она верила в моё выздоровление. Но за моего брата, которому вряд ли вообще угрожала опасность, но над головой которого в видении был занесён топор, она боялась очень сильно, поскольку не могла вспомнить, был ли нанесён удар, когда исчезало привидение. Мой брат выздоровел, но возник рецидив и он еле остался в живых, но Алексис – нет. Год и десять месяцев бедное дитя болело… и я держал её маленькую руку, когда она умерла… Таким образом этот сон сбылся.»
Очень любопытно здесь заметить, как точно отрабатывались детали символизма, даже вплоть до предполагаемой жертвы Кэтрин в пользу Алексис и разницу в характере их смерти.
IV. Живой и связанный сон
Это иногда воспоминание, более или менее точное, реального астрального опыта, который пережило Я, путешествуя вдали от своего спящего физического тела; более часто, возможно, это драматизация, которую развило Я из некого пустякового физического звука или прикосновения, или случайной идеи, которой случилось поразить его.
Примеры последнего вида уже приводились, и можно также найти примеры первого. Мы можем взять в качестве этого приведённый мистером Эндрью Лэнгом в «Снах и призраках»
