Все трое посмотрели друг на друга в изумлении. Теперь они были убеждены в том, что чужестранец не имеет ничего общего с Гландитом.
Ралина подала знак воинам, и те отворили тяжелые ворота. В образовавшемся между створками просвете появилась тощая фигура в перепачканной мокрой одежде неизвестного здесь покроя. На спине чужестранца был мешок, а на голове шляпа, широкие поля которой, насквозь пропитанные водой, висли до плеч. Его длинные волосы были тоже совсем мокрые. Он был относительно молод, довольно красив и, несмотря на потрепанный и промокший вид, в его умных глазах читалась даже некоторая надменность. Он поклонился Ралине.
— Джери-а-Конел к вашим услугам, сударыня.
— Как это тебе удалось сохранить шляпу на голове, если тебя тащили в сети по морю? — спросил Белдан. — Да и мешок тоже?
Джери-а-Конел подмигнул в ответ:
— Я никогда не расстаюсь со шляпой и очень редко — со своим мешком. Путешественник вроде меня должен держаться за свои пожитки, что бы ни произошло.
— А ты именно путешественник? — спросил Корум. — И никто более?
Джери-а-Конел выказал некоторые признаки нетерпения.
— Ваше гостеприимство напоминает тот прием, который мне оказали некоторое время назад в одном месте под названием Каленуир…
— Так ты прибыл из Каленуира?!
— Я был там. Однако, как я вижу, вас не смущает сравнение с Каленуиром…
— Прошу прошенья, — сказала Ралина. — Пойдемте. Еда на столе. Я скажу слугам, чтобы вам принесли сухую одежду. И полотенца.
Они вернулись в зал. Войдя, Джери-а-Конел огляделся по сторонам.
— А у вас здесь очень мило, — заметил он.
Они сели к столу, а Джери, отойдя в угол, стал деловито стаскивать с себя мокрую одежду. Раздевшись донага, он почесал нос и стал растираться полотенцем, которое принес слуга. Но от сухой одежды отказался, и вместо того, чтобы переодеться, завернулся в очередное полотенце, подсел к столу и жадно набросился на еду и питье.
— Я надену свою одежду, когда она высохнет, — заявил он. — У меня такая глупая привычка — терпеть не могу чужой одежды. Смотрите, хорошенько высушите шляпу. Поля должны быть загнуты, вот так.
Отдав слугам все эти распоряжения, он повернулся к Коруму, широко улыбаясь.
— И каким же именем, мой друг, я должен вас называть на этом отрезке пространства и времени?
Корум нахмурился.
— Боюсь, я не совсем понимаю…
— Я спрашиваю, как вас зовут, вот и все. Ведь имя человека постоянно меняется, и ваше, и мое. Разница только в том, что вы иной раз этого не знаете, а я знаю. Или, наоборот, вы знаете, а я — нет. Кроме того, иногда бывает так, что мы становимся одним и тем же существом или, лучше сказать, разными проявлениями одного и того же существа.
