И вся мабденская знать, собравшаяся в зале, тоже начала хохотать.
Крики и вопли вскоре утихли. Слышен был лишь рев пламени в жаровне. Воздух наполнился запахом горелой человеческой плоти.
Смех тоже стих. Воины в напряженном молчании ждали, что будет дальше.
И откуда-то издалека, из-за стен замка, из-за города, из бесконечности мрака раздался жуткий вой.
Кот передвинулся по балке еще дальше в тень, поближе к дверям, через которые он проник в этот зал.
Вой приближался и становился все громче. Огонь в жаровне между тем угас, словно под воздействием этого жуткого звука.
В зале воцарилась полная тьма.
Вой все приближался. Эхо его, отраженное стенами и бесчисленными углами, металось по залу, то замирая, то вновь заполняя собой все вокруг.
Затем к вою присоединилось страшное рычание и рев…
Эти звуки означали приближение Пса и Медведя — жутких, чудовищных мабденских богов.
Все в зале вздрогнули, когда странный свет вдруг излился на пустой трон.
И в этом пятне света, охваченное разноцветным, невыносимым для глаза свечением, возникло нечто. Это было чудовищных размеров животное. Оно поводило носом, принюхиваясь к запахам еды, словно предвкушая обильную трапезу. От его огромной туши исходила жуткая вонь. Чудовище стояло на задних лапах, словно подражая собравшимся в зале мабденам, которые, дрожа от ужаса, наблюдали за ним.
Пес еще раз понюхал воздух, помотал башкой, и из горла его вырвалось ворчание.
А из-за стен теперь доносились новые звуки — не то жуткое хрюканье, не то рев. Звуки эти становились все громче. Прислушиваясь к ним, Пес склонил голову набок и перестал поводить носом.
На возвышение, по другую сторону трона, упало пятно темно-синего света, принявшее затем определенные очертания: перед собравшимися возник медведь — огромный черный медведь с гигантскими закрученными рогами на голове. Зверь раскрыл пасть, и все увидели его страшные острые клыки. Он поднял лапу и, зацепив клетку, сдернул ее на пол.
И тогда Пес и Медведь набросились на содержимое этой жуткой клетки, раздирая жареную человеческую плоть и набивая ею свои пасти, рыча, сопя, захлебываясь от жадности, хрустя костями. По их мордам текла кровавая жижа.
Покончив с едой, они улеглись на возвышении, глядя в зал на замерших в молчаливом ужасе смертных, — примитивные боги примитивных людей.
Впервые за вечер король Лир-а-Брод вышел из круга Мрачной Стражи и приблизился к трону. Опустившись на колени, он поднял руки, обращаясь ко Псу и Медведю.
