— Что, Валентин, удивляешься? — спросило его отражение. — А помнишь, как ты мне обещал, что всегда будешь рядом, всегда рука об руку со мной по жизни ходить будешь? Вот и ходи, раз твой ход! Ах, ты и подумать не смел про такое?.. Хи-хи… Дело партии жить будет вечно, стало быть, и мы вечные! Забыл, что ли, как на моих похоронах оптимистично утверждал: «Товарищ Вилена всегда будет с нами!»? Забыл!.. Это ничего, напомнить недолго. Я по какому поводу, собственно… Намерена я лично проследить за выполнением приказа бис-четыре за семью печатями, шалун! — кокетливо погрозила она Валентину Борисовичу пальчиком, подернутым тлением.
Что-то еще она там шипела с той стороны зеркала, но Вале-дусику все остальное было мимо денег. В нахлынувшей дурноте он крепко приложился затылком о красную ковровую дорожку, раскинутую на полу кабинета…
* * *
…Снится мамке Женькиной сон. Будто живет ее Женечка не в институте, а в дремучем лесу. И будто бы учится не менеджменту с маркетингом, как они с Макаровной с трудом прочли из писем, что им другая Макаровна носит. Будто бы учится он убивать все живое, проходить препятствия, стрелять по мишеням и говорить на разных языках «Щас я тебе навешаю шмандюлей, если не расколешься, сука!» Будто начальником у них сам Чудо-юдо железное служит, и за все этапы физического и умственного развития по три шкуры снимает.
И будто бы все это ей телепатирует какой-то Жека номер тридцать два. Будто письма оттуда вообще писать нельзя, и они только через этого Жеку о себе родным сообщают. А сегодня как раз ее Женечки очередь.
А этому тридцать второму Жеке исключительно повезло. Папа у него, по молодости лет, отирался в тихоокеанской флотилии из-за длинного рубля. И как-то в бухте Нельма он с несколькими отморозками однажды сожрал из чистого интереса дельфина. И тот дельфин их перед смертью проклял методом ультразвука. Они вскорости попали в шторм, из которого выплыл один этот будущий папа. Остальные потонули. Поэтому только один Женька родился с дельфиньим передатчиком в голове.
— Пока живы-здоровы, теть Лена! Как дальше будет — хрен поймешь! Люди мы теперь государственные, куда пошлют — не знаем. Но, полагаем, не на отдых в Гагру. Конец связи! — сказал ей Жека и отключился из ее головы.
Проснулась тут Лена… От слез, конечно, проснулась. В комнате темно еще было. Слышно только как мать за шифоньером храпит, и ходики тикают.
Раньше ей никогда ведь такие сны не снились. Раньше она во сне больше на мамашу свою обижалась. Что она тогда некстати с ее мужем давним высунулась? Что орала-то: «Гони ты этого предателя в шею!» А теперь вот говорит: «Лен! Намекни своему женатику, что я на выходные в деревню уметелю. Пускай дома своим соврет, что его, мол, от котельной за углем в командировку посылают!»
