— Больше, значит, не свидимся? — спросил Миша, накидывая пальтишко.
— Вот чо ты в этом понимаешь, а? — вдруг стал раздражаться на него дядя Вова, промахнувшись стаканчиком мимо урны. — Придется еще разок приползти… Наверное… Через два полнолуния. Сделку закреплять. Если мамка твоя хоть что-то в залог взять у Отвандила догадается. Да куда ей! Может, что и не свидимся. Уж напарничек-то мой проявит сейчас себя во всем блеске обозного гарнизона! Его только по таким несуразным бабенкам посылать! Интересно, догадается твоя мать что-нибудь в залог стянуть? Нет, наверно… Жаль. Твою мать!
— Ни чо у меня мамка никогда ни у кого не брала, — с горечью сказал Мишка.
— А я и говорю, что дура! Нет, не по мне все же такие вот паскудные дела! А какими я раньше делами ворочал! Какие балы закатывал! Не в Мухосранске гребаном, в столицах! — расхвастался дядя Вова.
Мишка захотел попросить его чем-нибудь помочь его глупой мамке, но шофер уже напялил свой картуз и поплелся к выходу.
Петрова на заднем сидении сидела какая-то вся раскрасневшаяся. И Мишка понял, что этому зажравшемуся хмырю она уже отдала не то что душу, а вообще все, что только может отдать женщина.
Ну, сели в машину, значит. Дядя Вова пнул ногами чего-то там внизу в раздражении, и машина, испуганно взвизгнув, рванула с места. Дядя Вова всю дорогу проспал, упав головою на руль, Мишка ждал, что они непременно куда-нибудь въедут, но допилили без приключений. А на заднем сидении продолжалась возня.
— Миленький! Сладкий мой! Я же всю жизнь тебя одного ждала, — со страстным шепотом тянула к себе Петрова нижнего демона. — Что мне душа без тебя? Что мне жизнь без тебя? Все тебе отдам! Ничего мне взамен не надо! Счастье-то какое!
Мишка только сплевывал от этого сраму в полуоткрытое окошко. Ну, подъехали к дому, короче.
И тут Петрова, видать, почувствовала какое-то беспокойство. Из машины, главное, не выходит, а все ноет со слезой, глядя в разноцветные бегающие глазенки своего Принца: «Я же тебе душу отдала, Альбертик! Что же ты, даже кофе попить не поднимешься?» Даже Мишке стало как-то не по себе. Дядя Вова шмыгнул носом и сунул ему в руку шоколадку «Спорт», которую брал в шайбе на закуску, да так и забыл ею закусить. А Петрова все стонет на заднем сидении, руки ломает, за энтого козла цепляется: «А ты завтра приедешь, Альбертик? А послезавтра? Миленький! А ты вообще приедешь? К мене-е-е…»
И тут напарник дяди Вовы, чтобы выпроводить ее из машины скорее и прервать этот бесконечный бабий вой, возьми да и скажи ей: «А то!»
