— Полли! — всхлипнул он. — Полли Николз… грязная, пьяная б…
— И что Полли Николз собирается делать с ними, а? — спросил Лахли, выкручивая самую чувствительную деталь его организма до тех пор, пока тот не взвыл от боли. — Покажет всем своим подругам? А сколько захотят они, а?
— Нет… нет, ничего не будет… все, что она знает, — это с моих слов, что они чего-то стоят…
Он ударил Моргана еще раз, достаточно сильно для того, чтобы рассечь ему губу.
— Безмозглый ублюдок! Ты и правда веришь, что она не полезет читать твои жалкие письма? Ты просто дурак, мой мальчик. Только не считай меня таким же!
Морган отчаянно замотал головой:
— Нет, Джонни, нет, ты не понимаешь: она не может прочесть их! Они не на английском!
От удивления Джон Лахли на мгновение лишился дара речи.
— Не на английском? — Он опомнился. — Что ты хочешь этим сказать — не на английском? У Эдди в жизни не хватит мозгов выучить еще один язык. Я удивляюсь еще, что он собственный знает, не говоря уже об иностранном. Ну же, Морган, ты мог бы придумать что-нибудь убедительнее.
Морган снова расплакался.
— Вот увидишь, я добуду их для тебя, Джонни, я покажу, они не по-английски! Они на валлийском; его наставник помогал ему…
Он отвесил этому скользкому лгунишке новую оплеуху, и голова Моргана дернулась.
— Не считай меня дураком!
— Ну пожалуйста! — всхлипнул Морган, шмыгая разбитым носом. — Это правда, зачем мне лгать тебе, Джонни, — сейчас, когда ты пообещал не делать мне больно, если я скажу правду? Ты должен поверить, прошу тебя…
Джон Лахли уже предвкушал наслаждение от того, как будет выбивать правду из этого маленького жалкого лгунишки.
Но Морган еще не прекратил свои причитания. В глазах, из которых по лицу катились крупные слезы, застыли мольба и отчаяние.
— Эдди сам рассказал мне об этом — после того, как послал первое письмо на валлийском… спросил меня, понравился ли мне сюрприз. Он решил, что это отличная шутка, так как его умный-разумный мистер Джеймс К. Стивен… — голос у него сделался горьким, ревнивым, неожиданно похожим на самого Эдди, — всегда был таким отличником и выставлял Эдди на посмешище всему Кембриджу, потому что все, кроме нескольких профессоров, знали, что это мистер Джеймс К. Стивен писал за Эдди переводы с древнегреческого и латыни, чтобы тот мог переписать их от руки! Да, он сам мне рассказал об этом и как платил своему дорогому Джеймсу за каждый перевод, что тот делал за него в Кембридже! Поэтому, когда Эдди захотел написать письма так, чтобы их не мог прочитать больше никто, он попросил своего любимого мистера Джеймса К. Стивена помочь ему перевести их и заплатил ему по десять соверенов за каждое, чтобы тот не говорил об этом никому…
