Встретились мы вновь на гулкой от отсутствия мебели кухне, и выяснилось, что Белка так и размышляла все это время о собаках.
— Я придумала, — сказала она, — давай возьмем лабрадора. Прекрасная многопрофильная и очень устойчивая порода. И обязательно сучку. У меня всегда коты — мальчики, а собаки — девочки.
— Отличная мысль, — согласился я.
На самом деле мне было все равно, и, чтобы Белка не заметила этого безразличия, я тут же спросил:
— А кличку-то какую дадим?
— Капа, — мгновенно ответила Белка, словно уже давно, перебрав все мыслимые имена, остановилась именно на этом.
— Капа — это такой загубник у боксеров, в сечении напоминает одноименную греческую букву.
— Нет, — возразила Белка. — Капа — это сокращение от Капитолины.
— Ну, если так, тогда я согласен. Капитолийский холм, «Капитал» Маркса, капремонт…. В общем, капитальная собака для солидных людей с капиталом.
Меня, признаться, искренне радовало, что Белка думает о зверях, а не о взрывах и страшных тайнах. Какая разница — заводить бордосского дога или левретку, девочку или мальчика? Назвать собаку Капой или Шляпой? О чем она говорит, Господи? Да заводи ты хоть старого крокодила по кличке Гроб!
«Все будет хорошо, милая», — бормотал я мысленно.
«Все будет хорошо», — убеждал я уже не столько ее, сколько себя.
Меж тем тоненькое, еле слышное, но гадостное предчувствие, словно комариный писк, зудело где-то глубоко-глубоко на самом донышке моей израненной души. Руки туда не дотягивались, и нечем было прихлопнуть мелкое и вредное насекомое. И это сильно мешало нашей общей радости. Отчаянно мешало.
А роман я начал писать в первую же неделю, еще до переезда, сидя ночами в шикарном номере «Балчуга-Кемпинского», любуясь в солнечные дни кремлевскими башенками и луковками, провожая глазами лениво плывущие по не замерзшей еще Москве-реке грязные льдины. Я писал книгу быстро, яростно, жадно. Нет, не только потому, что на родине и впрямь работается лучше. Были и другие причины. Посерьезнее. Я ведь не утерпел тогда, еще перед выходом на посадку папочку Стива раскрыл и заглянул в первую страницу рукописи…. А как заглянул, так и читал, не отрываясь, до самой Москвы. Страничек там было не менее двухсот довольно плотного текста, но я не только успел дочитать до конца, я успел за каких-то полтора часа — …как бы это поточнее сформулировать?.. Я успел придумать весь роман, который хочу написать. И я действительно уже хотел писать его, я уже знал, что просто не смогу не написать.
